Код Заражения - Игорь Подус
– Ну и что ты там высмотрела? – не выдержав, спросил я.
– Странно, кожа желтая, как при гепатите, а белки глаз совершенно красные, словно все капилляры одновременно лопнули, и кровь запеклась. Вижу еще кое-что, но пока неуверенно, стоит ли об этом.
– Ладно, хватит любоваться, – проговорил я и быстро провел пальцами по распухшим векам мертвячки, навсегда закрывая Зулейхе глаза.
Глава 6
25.05.2028.
Шустрый
Меня разбудил душераздирающий крик, донесшийся снаружи. Глаза распахнулись, и властвовавший в просторном кабинете мрак навалился, заставляя сердце бешено колотиться. Поднявшись с дивана, я на цыпочках пробрался на балкон и осторожно выглянул. Под светом полной луны по улице медленно шествовало огромное – в несколько тысяч голов – стадо зараженных второго типа.
Вечно голодные зомби обходили свой район, выискивая добычу. Шли короткими шажками, экономя энергию. Но их медлительность не могла обмануть, ибо я знал – если появится цель, то в любой миг эта толпа стремительно хлынет в нужном направлении и сметет все на своем пути.
Холодный пот потек по спине, а дыхание непроизвольно замедлилось. Главное сейчас – не шуметь. Если они услышат, то хана тебе, Шустрый. Такое стадо может легко соорудить гору из тел и взобраться по ней на любой этаж.
Подобное я последний раз наблюдал в конце зимы в небольшом зачумленном городке. В тот момент, когда основная группа опытных разведчиков занималась мародерством торгового центра, один из взятых на выезд стажеров решил проявить инициативу. Он полез на подземную парковку и напоролся на спящее стадо.
Тогда нам чудом удалось ускользнуть из торгового центра. Группу бы точно порвали на куски, но мехвод, носящий позывной Тракторист, пробился на своем раздолбанном в хлам БТР-80 к эскалатору для посетителей и чудом успел всех подобрать.
Воспоминания заставили закрыть глаза и увидеть навечно запечатленную в памяти картину. Сотни разъяренных тварей неутомимо преследовали БТР несколько километров. В безумных глазах каждого зомби горело единственное страстное желание – догнать и разорвать вцепившихся в броню бойцов.
Бронемашине с трудом удалось оторваться только через пять километров, выехав на расчищенный заранее кусок федеральной трассы.
Некоторые из проходящих мимо зараженных периодически останавливались, поднимали плешивые головы и сканировали пространство светящимися, как у кошек, глазами. Затем твари шумно принюхивались и, недовольно вскрикивая, вливались в медленно бредущую толпу.
Нюхачи – один из самых мерзких подвидов тварей второго типа. Силой обделены, зато на расстоянии сотен метров могут учуять спрятавшегося человека, а если тот недавно курил или употреблял спиртное, то вообще без вариантов. Сейчас я весь облит ароматными духами, но, несмотря на это, мне наплевать на опасную одаренность нюхачей. Между домами дует прохладный ветерок, так что на такой высоте им меня точно не учуять.
Кроме нюхачей в глаза бросились три возвышавшихся над толпой мутанта. Это были зомбированные амбалы, которых на западе прозвали халками. Обычно пятисоткилограммовые горы мяса намного умнее простых зомби, но эти трое по какой-то причине влились в стаю и теперь бродят с ней.
Халки принадлежат к четвертому типу мутировавших зараженных и считаются одними из самых опасных тварей. Внешне чем-то похожи на огромных горилл и достигают веса под тонну. Черепа давно превратились в сплошные наросты костной ткани, а мозг сместился в затылок. Если повредить мозг халка, то это никак не скажется на его боеспособности. Дело в том, что у этого мутанта имеется несколько дополнительных нервных пучков, которые возьмут на себя управление организмом. Некоторые экземпляры могут с разбега запрыгнуть на второй этаж и ради добычи долбить чем-то тяжелым кирпичную стену до тех пор, пока не пробьют дыру. Чтобы пристрелить такую тварь из обычного автомата, понадобятся бронебойные пули. Причем несколько магазинов.
Минут через двадцать стадо прошло, скрывшись за углом выгоревшего до подвалов здания. Как только последняя тварь исчезла, я высунулся и осмотрел маленькую стоянку под окнами. Разумеется, выброшенные накануне тела бесследно исчезли.
Гребаные санитары. Ни в одном из захваченных заразными городов практически не осталось тел упокоившихся людей, и невозможно встретить какую-либо живность. Мертвечина оперативно поглощается стаями диких зомби, а все живое вылавливают дети комы и обгладывают до костей. Хорошо, что метаболизм зараженных сильно изменился, и они перестали жрать человеческую пищу, иначе бы и остатки консервов из разграбленных магазинов давно исчезли.
Неожиданно вспомнилось, какие надежды выжившие возлагали на первую зиму, пришедшую после начала мировой пандемии, и какое разочарование ждало всех, когда выяснилось, что зараженные не перемерзли, как предсказывали ученые.
При сильном холоде основная масса тварей собирается в небольших помещениях, образуя клубки сплетенных тел и впадая в спячку. Горе тому, кто нарушит хрупкий покой зомбаков. В последние минуты жизни человек узнавал, что по занесенным снегом дорогам от них практически невозможно убежать.
Из-за непроходимости дорог зимой совсем сложно. К этой беде прибавляются не впадающие в спячку семейные, деловые и всяческие мутировавшие до пятого типа зараженные, зачастую действующие в полном одиночестве и представляющие собой смертельную угрозу.
Войдя в комнату, я захлопнул балконную дверь и тут же обо что-то споткнулся. Подняв обрез дробовика, выщелкнул два патрона двенадцатого калибра с крупной картечью. Выругал себя за вчерашнюю беспечность. Конечно, парой зарядов картечи дитя комы не упокоить, но на дистанции я бы смог знатно потрепать эту тварь.
И не пришлось бы устраивать смертельные танцы в спальне, где единственным аккомпанементом были мои хрипы и предсмертный визг чудовища, а наградой – разодранная в клочья спина. Как теперь объяснить Маше эти свежие характерные шрамы?
Покачав головой, я внимательно осмотрел самопальный обрез со спиленным стволом и прикладом. Когда-то это был итальянский Бенелли Элитт, эксклюзивный четырехзарядный полуавтомат, с золотой спусковой скобой и тончайшей позолоченной гравировкой на ствольной коробке.
Судя по всему, покойный хозяин квартиры превратил произведение искусства в инструмент для сведения счетов с жизнью. Хоть пистолетную рукоять, стилизованную под старину, не срезал, и теперь обрез можно удерживать одной рукой.
– Что за хрень? – пробормотал я, внезапно осознав, что любуюсь завитками позолоченного орнамента в кромешной тьме.
Лунный свет едва просачивается сквозь тюль, и его точно недостаточно, чтобы разглядеть тончайшие детали гравировки.
Предчувствуя неладное, я выскочил в прихожую и глянул в зеркало. Зрачки, как и ожидалось, едва заметно мерцали.
Что-то во мне изменилось. Видимо,
