Венценосный крэг - Ольга Николаевна Ларионова
– И тебе солнца неизбывного, добрая Паянна!
– Добрая! – фыркнула княжеская домоправительница, заходя в шатер шаркающей походкой, выдающей отечность когда-то резвых ног. – Слыхало бы тебя сибилло! Да и ты, князюшка, хорош – что не позаботился, не кликнул на стол собрать?
– Разговор у нас, не до того, Паяннушка!
Она необидчиво пожала плечами, сгребла в охапку резвившегося гукеныша и направилась к выходу.
– Так звать ли сибилло, госпожа моя? – спросил вполголоса Лронг.
– Нет, – неожиданно решила принцесса. – А вот ты, Паянна, останься.
Грузная фигура замерла, потом плавно развернулась, и на плоском невыразительном лице поползли вверх серебрящиеся проседью косички бровей:
– Почто так, княжна? С волхователем равняешь?
– Просто я никогда не держала совет с женщиной, которая старше меня годами и опытом. Присаживайся.
Паянна, не церемонясь, опустилась в единственное резное кресло, предназначавшееся князю; Пыжик тут же свернулся калачиком и стал похож на белого гуся, спрятавшего голову под крыло.
– А ты что же, никогда материнских речей не слушалась? – неодобрительно пробормотала она.
– Дети королей Джаспера воспитываются без матерей, – пояснила мона Сэниа. – Как только принца – или принцессу – отнимают от груди, его мать навсегда удаляют от королевского двора. С богатым приданым, разумеется. Так что претендентов на ее руку бывает предостаточно – король, как правило, себе в наложницы дурнушек не берет.
– Жестоко, – вздохнул Лронг.
– Зато королевство избавлено от интриг, сплетен и заговоров. Ну да речь сейчас не о том. Я вспомнила, как еще в первую встречу сибилло ваше почтенное каким-то ведовским нюхом учуяло, что на Таире надет амулет в виде сережки. Значит, есть все-таки возможность находить скрытые талисманы!
– Это оно может, – безапелляционно заявила Паянна. – Да что проку? Закобенится, ленив больно.
– Паянна, а если я его очень-очень попрошу… Награду пообещаю царскую.
– Будто оно наград не нахапало!
– Что гадать? – поморщился Лронг, как видно с трудом переносивший брехливого шамана. – Покличь!
– Эгей, сибилло к Справедливому! – не вставая с кресла, гаркнула Паянна голосом, больше подошедшим бы караванному погонщику. – Пока задницу от пуховика отдерет…
Но мгновенное появление шамана в княжеском шатре свидетельствовало о том, что малопочтенный старец не прохлаждался, а, скорее всего, подслушивал где-то рядышком. Меховая накидка, облинявшая до того, что черно-белые полосы стали на ней неразличимы, жалостливо шелестела на костлявых плечах, зато на голове красовалась невероятная чалма, свернутая из рыжей лисьей пелерины, подаренной ему когда-то Таирой.
– Почто потревожили? – заверещал шаман гнуснейшим сопрано. – Сибилло занедуженное дремало-почивало…
– Полно врать-то, дармоедина плешивая, – оборвала его нытье Паянна. – Здоров ты, как рогат после выгула. А что спал, так сразу видно: сапожки-то твои, пока дрых, без хозяйского ведома вкруг князева шатра по грязи натоптались. Приструнил бы их!
Мона Сэниа тихонечко вздохнула – тяжко, наверное, Лронгу с утра до вечера слышать такую вот старческую перебранку… Поднялась, подошла к сибилло и, скрывая брезгливость, положила руки ему на плечи. Погладила вылинявший мех:
– Что, старче, неласковы тут с тобой? Как я вижу, и не приоденут, и не побалуют…
– Ох, княжна-матушка, истинно говоришь! Поглядь, как захирело сибилло неухоженное! – По его впалым щекам покатились неподдельные слезинки. – А ведь только моей мудростью и славен нынешний…
– Гх!.. – не выдержав, кашлянул Лронг.
– Вот и говорю: у старших поучаясь, ладно князь правит: поначалу Милосердным звали, теперь уж и Справедливым нарекли. Только вот с сибилло неприветен: ни обновки, ни подношеньица… Сама-то, кстати, привезла ль чего?
Принцесса про себя усмехнулась: старый скряга сам шел на крючок.
– Кладовые мои от богатства ломятся, только ведь в том и мудрость правителя, чтобы даром свое состояние не расточать. А за работу, пусть самую малую, можно и наградить по-королевски: плащ, к примеру, парчовый, голубым мехом подбитый…
– А сколь трудов? – слезинки, как по мановению волшебного жезла, исчезли.
– Для тебя, кудесник высокоумный, считай – ничего. Талисман старинный затерян, отыскать надобно.
Шаман, все-таки чуя подвох, задергал пуговичным носиком, точно принюхиваясь:
– Здесь, что ли?
– М-м-м… Не очень далеко отсюда.
– Ворожбой своей переносить будешь? – почуял неладное шаман. – Уж не в ледяной ли Ад?
– Да что ты, советчик княжий, как можно! Место это будет тихое, туманное, одни таракашки бегают. Беленькие.
– За белых букарах и сапожки белые прибавить бы!
Но не все здесь обладали королевской дипломатичностью:
– Да что ты с ним хороводишься, княжна! – взорвалась Паянна. – Бери за шкирку и верши, что тебе надобно!
Мона Сэниа недоверчиво глянула на князя, которого еще совсем недавно звали Милосердным, но и на его лице ни малейшего сочувствия престарелому сутяжнику она не обнаружила. А, была не была!..
Она крепче сжала стариковское плечико, угловатое до колючести, и решительно шагнула вперед…
И тотчас же крупные, как виноградины, серебристые пузырьки замельтешили вокруг них, скрывая беззвучным кипением и крутой каменистый склон, прямо у них из-под ног сбегающий в заповедную долину, и замурованный совсем недавно вход в подземный склеп, где покоились останки девяти джасперян.
– Ишь, завела в болото, непутевая! – возопил мгновенно промокший шаман. – С князем своим озоруй!
Он принялся утираться, по-кошачьи размазывая по грязным щекам клейкую влагу. Линялые бантики, которыми были прихвачены его усы и брови, посыпались вниз, мгновенно потопляемые туманом. Но старый колдун, до сих пор дрожавший за каждую свою ниточку, не сделал ни малейшей попытки их уловить – настороженно выпрямляясь, он сдвигал набок свою лисью чалму, освобождая треугольное волосатое ухо.
– Тс-с-с… – еле слышно прошелестел он. – Зреет понизу натуга неведомая…
И угадал – совсем неподалеку ухнуло так, что земля под ногами качнулась и в небо ввинтился рев невидимого отсюда исполинского столба воды. И угораздило же самый крупный из всех подземных фонтанов рвануть именно сейчас!
– Не выдай, княжна-матушка, унеси отсель! – панически завопил шаман, приседая и укрываясь облезлой своей накидкой. – Дивен гад водяной из болота вылез, поглотит он нас, и не по алчбе, а ненароком, по ничтожеству нашему…
– Ты же сибилло бессмертное, – засмеялась принцесса. – Чего ж ты боишься?
– Того и страшусь, что по неизбывности своей плутать буду по его поганому нутру до самой его гадской погибели!
– Перестань трястись, – безжалостно оборвала его причитания принцесса. – Ты хоть наполовину, а все-таки мужик. Слушать противно.
– Кабы сибилло хоть вполовину еще мужиком было, оно б тебя… Ой, ползет, близко подбирается!
– Никто не ползет – вода это подземная в небо столбом бьет, туман разгоняет. Видишь – светлее стало?
– Одно видно взору моему ведовскому – смерть
