Венценосный крэг - Ольга Николаевна Ларионова
Старчески покряхтывая, Пы наклонился, окунул палец в темную лужицу и с чарующей небрезгливостью сунул этот палец в рот.
– Холо-о-одная… – протянул он с изумлением.
Это был первый и пока единственный случай проявления наблюдательности со стороны достославного рубаки. Как ни странно, но он оказался прав: тварь была хладнокровной и, судя по чешуйчатому гребню, являлась, скорее всего, разновидностью ящеров. Им, разумеется, не было никакого дела до останков рухнувшей цивилизации – подобно дятлам, они долбили все подряд в надежде выудить себе на обед гигантскую сороконожку или шипастого червя. Как и внешний вид, аппетит у этих монстров был доисторический…
Судя по силе ударов, сегодняшний туканяра им попался не из карликовых.
– Надо полагать, здоровый гусь, – степенно отметил Борб.
– Не наделал бы он нам мелких пакостей… – процедил Юрг сквозь зубы.
– Только стенку раскурочить, а там я его враз достану. – В голосе Пы четко прослушивались мстительные интонации.
– И не мечтай! Опять все кровищей зальешь, тоже мне Кудеяр-атаман.
У Пыметсу прямо-таки руки чесались при одном воспоминании о туканяровом клюве.
Из квадратной дыры снова донеслось глухое «тук!», и наружу вылетело облачко не то пыли, не то праха.
– Черт бы его подрал, клопоеда, он же там все разнесет… Если что-то и было, – упавшим голосом закончил Юрг.
– А чево? Выкурим. – Пы принялся засучивать рукава.
Юрг только плечами передернул: давно известно, что тупиц, как правило, отягощает избыток оптимизма:
– Это ты меня выкуришь, – вполголоса пробормотал командор. – Дуз, Борб, давайте-ка в два десинтора: один на световой луч, другой – на парализатор.
– Вижу что-то вроде жирной гузки, – прищурясь, доложил Дуз. – И шип торчит, может, ядовитый.
– Тогда задачка – как попасть в голову, – пробормотал Борб. – Ему, скотине, там не развернуться – ишь, нагулял жиру на тараканьих харчах.
– У наших ископаемых вроде этого мозг как раз и располагался в заднице, – задумчиво проговорил Юрг, опуская вторую половину изречения, весьма популярного в его курсантской юности: «А у некоторых присутствующих он там так и остался».
Пы был феноменально обидчив и непременно (впрочем, совершенно справедливо) отнес бы реплику командира на свой счет.
– Ладно, попытка – не пытка.
Борб направил парализующий луч чуть пониже хвостового шипа и дал полную мощность. Провал сей операции превзошел все ожидания: с каркающим криком, похожим на вороний, туканяра принялся отбивать форменную чечетку. Почва под ногами дружинников задрожала, как будто неподалеку стартовал среднегабаритный межпланетник.
Труха, смешанная с дерьмом, летела из дыры уже непрерывным потоком.
– Это надо кончать, – не выдержал командор. – Хотя бы из сострадания. Будем ломать стенку.
Тугой огненный луч описал вокруг отверстия широкий круг, и от легкого пинка каменная стенка рассыпалась мелким щебнем, подняв очередное облако пыли; сквозь эту завесу с паническим клекотом вылетел ослепший от дневного света туканяра, кенгуриным скоком достиг горячей лужи и, окунувшись в нее, затих. Тараканье полчище накрыло его шевелящимся саваном за десять секунд.
Юрг заглянул внутрь разгромленной пещерки и только присвистнул:
– Тогда считать мы стали раны… Хана, братцы. Считать уже нечего.
Как это ни печально, но он был прав: мельчайшая труха не хранила в себе не то чтобы амулета или какой-нибудь таблички с иероглифами – это был крах всех их надежд. Красноватые стенки выдолбленной в скале камеры, кое-где расцвеченные соблазнительными шоколадными и сливочными прослойками, поднимались чуть выше головы и явно носили следы рукотворного украшательства: то и дело попадались отшлифованные до блеска кружки и квадратики, неглубокие выемки, ниши, а вдоль верхней кромки с равными промежутками следовали глубокие отверстия – вероятно, для жердей, на которых крепились тяжелые занавеси. Разумеется, нигде не валялось ни клочка кожи, ни щепочки, ни тем более кости – теплый туман и таракашки свое дело сделали уже давно. Юрг методично простукивал стены рукояткой десинтора, но, кроме неглубоких трещин, откуда порой выставлялись подрагивающие усы, ничего обнаружено не было.
Борб наклонился и захватил щепотку древнего праха; растер на ладони.
– Тараканам на подстилку, – констатировал он.
– Вот именно. А если что и было, то уплыло прямо в туканярье брюхо, покойник-то вряд ли был разборчив в еде. Одно утешает: ничего металлического или каменного здесь не хранилось, иначе наш обжора давно бы сдох от несварения желудка.
На самом деле его ничто не утешало: пропало то нетерпеливое, ознобливое состояние, которое владело им с утра, точно душа, угнездившись где-то под ложечкой, в предвкушении открытия потирала потные лапочки: сейчас, вот прямо сейчас…
Ага, щас.
– Налаживай связь с нашей гасиендой, – велел он Дузу.
Связь… Совсем как на марсианской околопланетной. И почему это именно здесь, на Свахе, его стали одолевать земные воспоминания? Ведь ни на Джаспере, ни на Тихри такого не наблюдалось…
– Есть связь, командор!
2. Первое звено бесконечной цепи
Как Юрг и предполагал, Сэнни просто отказалась поверить. Не может быть, чтобы в замурованном склепе исчезло абсолютно все! Они поторопились, невнимательно осмотрели пещеру, да и чего еще можно ожидать от мужчин!
– Если не веришь, можешь убедиться лично. Только сапожки надень поплоше, тут все туканярами загажено.
– Вот уж в этом я не сомневаюсь.
– И под кипяток не попади, здесь на каждом шагу фонтаны, как в Бахчисарае.
– Что? Древние боги, нашел время, чтобы фантазировать!
Да какие фантазии, он всю зиму мечтал слетать с ней на пару деньков в Крым. Потому как в легендарном Бахчисарае он и сам хоть и намеревался, но не побывал. А сейчас времени на туризм никак не находилось, честь и долг обязывали искать распроклятое «то – не знаю что».
Он извинял отнюдь не царственное раздражение своей супруги – еще бы, почти целый год потратить на раскопки, и вот по милости какой-то толстозадой твари необратимо потерять… Если там только было что терять.
– Ладно, прилетишь, сама удостоверишься. Меняемся местами.
– Меняемся.
Он привычно кивнул Борбу, который в силу природной обстоятельности лучше всего справлялся с нехитрой ролью возничего, и через секунду они оба уже стояли по щиколотку в лазоревых колокольчиках родимого Дола. Зимой, в меру прохладной, но, к сожалению, бесснежной (король Алэл постарался, не иначе), они стлались по земле и цвели мелкими бусинками, не раскрывая лепестков. Но вот на Лютые острова пришла ранняя весна, и их буйству не было удержу – хоть коси.
Впрочем, крылатые кони, суровые спутники воинов, отворачивали от них трепещущие ноздри – чуяли колдовство.
Мона Сэниа в полном походном снаряжении стремительным шагом направлялась к ним – приготовилась. Похоже, заскучала сверх обычного… Каждый раз, возвращаясь на Джаспер,
