Подарок чужих звёзд - Анна Максимова
Наверное, именно поэтому, перед тем как привести свой план в действие, я зашла в его комнату и долго смотрела на спящего Ястона. Любовалась им, стараясь запомнить каждую чёрточку лица. Я оставила ему единственную ценную вещь, что была у меня — кулон, который передавался в нашей семье поколениями. И эр знал как он мне дорог, была у нас беседа на эту тему. Мне хотелось, чтобы хоть что-то осталось у него на память обо мне. Это было моё прощание с ним и одновременно мольба о прощении. Не знаю, оставит ли он его, захочет ли помнить ту, что отвергла и бросила.
И потому я проливала слёзы по несбыточным мечтам. Оплакивала то, чего и быть не могло. Призрак счастья, которому не суждено осуществиться. Которое сама придумала. И клялась себе, что это временная слабость. Первый и последний раз. Неизвестный препарат, который вколол мне Ястон уже переставал действовать. Слабость, боль и тошнота накатывали волнами. Мне оставалось только порадоваться собственной предусмотрительности. Первое, что я сделала улетев с Ришеи, проложила маршрут до ближайшей населённой планеты Федерации. Конечно же с учётом потенциально опасных мест, где могу встретить патрули эров. А так же разобралась с режимом невидимости и автопилотом. Потому могла позволить себе сейчас ускользнуть в болезненное небытие. Всё равно от меня сейчас уже ничего не зависит. Мне остаётся только молить Вселенную помочь удачно добраться до цели.
***
До территории Федерации я добралась без проблем. Похоже само провидение благоволило мне. Однако, не такого приёма я ожидала от своих. Смутно помню, как меня подобрал патруль гебийцев. Сквозь пелену невыносимых мук, помню размытую череду лиц, к которым быстро прибавились лица землян.
Когда сознание окончательно вернулось ко мне, обнаружила себя лежащей на кровати в очень комфортабельной камере. Но всё же, это была именно камера, силовые линии решёток не давали ошибиться.
А вскоре появились и мои тюремщики. Не узнать их было невозможно. Адмирал Земного Космического Флота Федерации — Шустов, глава Земной Межзвёздной Разведки — Самерс и глава Гебийской Межзвёздной Разведки — Рурас. Все они жаждали одного, а именно информации.
Они спрашивали чей это корабль, а получив ответ, начинали задавать миллионы вопросов об эрах. В первую очередь их интересовало политическое устройство общества. Их военная мощь и научные достижения. Я мало чего могла рассказать об этом, даже если бы очень хотела.
— Мисс Эштон, в ваших же интересах рассказать нам всё, что вы знаете о них. Вы же не хотите попасть под статью о государственной измене? Так почему вы упорно отказываетесь сотрудничать с нами? — теряя терпение рычал Шустов.
— Да потому что я не знаю тех вещей о которых вы меня спрашиваете, — тихо ответила я, измученная бесконечными допросами. — Попав на Эриот я хотела лишь одного — сбежать, вернуться на Территорию Федерации, в свою жизнь, к своей семье. Меня в последнюю очередь интересовало их политическое устройство, военный или научный потенциал. Поймите вы наконец, я всего лишь хотела вырваться на свободу!
Я не понимала, почему мне не верят. Если в начале со мной старались обращаться хорошо и выглядеть доброжелательно, то потом перешли к откровенным пыткам. Как физическим, так и психологическим. Нет, меня ни кто не бил. Мне вообще не причиняли боли. Меня просто швырнули в крохотную камеру без благ цивилизации. По нескольку дней к ряду, мне порой «забывали» давать еду и воду, отказывали в элементарной гигиене. Пытали лютым холодом и невыносимой жарой. Беспросветной тьмой наполненной жуткими звуками и ослепляющим, нестерпимым для глаз, пульсирующим светом. Запускали ко мне различных, омерзительных тварей или сутками заливали камеру струями воды. Дни слились в бесконечный кошмар. Мои палачи пристально отслеживали состояние моего здоровья, не желая, чтобы я раньше времени отдала Вселенной душу. И спрашивали, спрашивали, спрашивали. Каждый раз одно и то же. Но и я не меняла своих ответов, потому что говорила правду.
Поняв, что ничего нового от меня не услышат, мои экзекуторы стали расспрашивать о социальном устройстве общества, их традициях. Выясняли как выглядят эры. Их интересовало всё, что касалось этой расы. А я была настолько измучена физически и морально, что у меня даже мысли не возникало что-то утаить.
А потом оставаясь в одиночестве, в минуты, когда меня не проверяли на прочность, а позволяли каплю отдыха, выла в своей камере от безысходности. Не на это я рассчитывала, когда рвалась на свободу. Не такого приёма ожидала от родной Федерации. Я всего лишь хотела, чтобы всё стало как прежде. Покорять космос в составе команды космического корабля, проводить свободное время с родителями и знакомыми. Просто хотела вернуть свою жизнь и свободу. А в итоге из одного плена, попала в другой. И понимание, что эта непомерная жестокость исходит от своих, наполняло душу невыносимой болью. Порождало отчаяние, которое с каждым днём становилось всё сильнее и грозило сломать меня окончательно. Уже не раз я пожалела о побеге от Ястона. А следом приходило простое осознание, жить той жизнью, которую готовил мне эр, я бы тоже не смогла. И в такие моменты мне хотелось умереть. Неужели во всей Вселенной, на необъятных космических просторах не осталось для меня места, где бы я была счастлива?
В один «прекрасный» день, мои палачи решили, что пора заканчивать и подвергли меня последней пытке. Недоверие или просто жестокость толкнула их на этот шаг, но меня в итоге привели в комнату, где я с ужасом узрела мыслескан. Кресло, оснащенное кучей датчиков и шлемом, который причиняя безумную боль проникало в голову и считывало воспоминания любого представителя гуманоидных рас. Одним из побочных эффектов использования было то, что лишь трое из десяти в итоге оставались в своём уме. Испытуемые часто теряли рассудок и становились «овощами». И мне было невыносимо горько. Мне просто вынесли приговор. Меня обманывали обещания, что после мыслескана меня наконец отпустят. Даже заставили подписать договор о неразглашении информации. Я просто не переживу этого. Переживёт моё тело, но меня самой не станет.
Наверное, я никогда не забуду эти мгновения, когда меня посадили в кресло, пристегнули и облепили датчиками. Как я отчаянно молила не делать этого, как клялась в правдивости каждого своего слова. Но окружающие были
