Рискованный путь - Алексей Игоревич Ильин

— «Дети Свободы» окончательно самораспустились? — спросил у Громова один из офицеров — Виталий Протасов.

— Да, — Андрей Николаевич встал из-за стола и подошёл к окну. — Что мы только не делали. С их негласным лидером, Николаем Штейном, даже пыталась очень деликатно работать Гертруда Фридриховна Рерих, а Вячеслав Троицкий почти открыто выразил свою заинтересованность идеями «Детей», ничего не помогло. Штейн заявил, что у него от Гаранина мурашки по коже ещё в школе бегали. А сейчас, когда этот ненормальный убийца сорвался с резьбы, все они отказываются иметь дело с Клещёвым, которого Гаранин не раз угрожал убить.

— А какой вообще смысл в «Детях Свободы», если все решения верхушка принимает независимо от них? — Протасов нахмурился. — Может быть, так даже лучше? То, что они не станут у нас путаться под ногами?

— Смысл был в их предсказуемости, — Громов продолжал смотреть в окно. — В том, что через того же Штейна было гораздо проще подобраться к самому Клещёву и исподволь протаскивать именно те варианты развития событий, которые нужны нам, чтобы вовремя минимизировать потери. Как бы это ни звучало странно, но конечная цель-то у нас с Клещёвым одна — убрать это насквозь коррупционное правительство и поставить надежных и преданных хотя бы стране людей.

— А я считаю, что Виталий Павлович прав, — немного подумав, я посмотрел на Громова. — Тот же Клещёв прекрасно знает, что я отношусь к нему негативно, но я ведь могу сказать при личной встрече, что меня просто бесил весь этот сброд, которого он собрал вокруг себя. И что я в целом-то поддерживаю его идеи и даже готов оказать вполне материальную помощь, особенно сейчас, когда Штейна с компанией рядом нет. Всё равно они «Детей» никогда не использовали для выполнения действительно важных акций. У меня вообще сложилось впечатление, что если бы Клещёв сумел захомутать Бойко, то он сам бы избавился от детишек.

— А как же личная неприязнь? — Громов резко повернулся ко мне.

— Какая личная неприязнь? — я удивлённо посмотрел на него. — Вы что-то путаете, Андрей Николаевич. Я не испытываю к нему неприязни. Клещёв же не в курсе, что я знаю, кто пытался меня убить на самом деле. К тому же я сейчас глава Рода Романа и могу повлиять на своего родственничка.

— А как же клятва служения? — Протасов пристально посмотрел на меня. — Клятва не убьёт вас, Дмитрий Александрович, если вы начнёте что-то обещать Клещёву?

— Нет, — я покачал головой. — Во-первых, любую Клятву Служения можно обойти. Эдуард по этому поводу говорил, что самое главное, это намерения. Я же действительно не собираюсь навредить своей стране и своим идеалам, начиная заигрывать с Клещёвым.

— Егор, что скажешь? — Громов повернулся к Дубову.

— Вариант «Щедрый спонсор», который хочет под шумок избавиться от неугодных ему чиновников, может дать почти восемьдесят семь процентов положительного исхода, — практически сразу ответил Егор.

— Значит, именно на это и будем давить. Действовать нагло и напрямую, — проговорил Громов. — Я не хотел, чтобы до этого дошло, но здесь уже ничего не поделаешь. Сейчас остаётся только дождаться подходящего момента. Дима, этот момент может наступить совершенно неожиданно, поэтому будь готов выдвигаться к Клещёву в любой момент. И присмотри за Бойко. Пока у Клещёва была альтернатива в виде «Детей Свободы», беспокоиться было не о чём. Но ему в любом случае нужна массовка, и лучше банд здесь не подойдёт никто.

— Хорошо, — я кивнул, захлопывая блокнот. — Я сам буду на связи с Лисом и Романа попрошу, у них вроде бы неплохие отношения.

— Кстати, насчёт Романа. Он же вернулся? — Громов внимательно посмотрел на меня.

— Да, вернулся, — я невольно нахмурился. Я всё ещё сомневался в том, что в СБ Ромка будет на своём месте.

— Предложи ему пройти через Оракула, — сказал Андрей Николаевич, и у меня ручка вывалилась из рук от такого заявления. — Клятва Оракулу нивелирует все остальные. Таким образом, его клятва Служения Гильдии будет аннулирована.

— Я подумаю, — ответив ему довольно обтекаемо, я первым вышел из кабинета. И я действительно подумаю, потому что не хочу, чтобы Ромка погиб, принося клятву. А это вполне может произойти, если ей что-нибудь в его голове не понравится.

Я ушёл с работы в четыре часа, предварительно позвонив Лене. Она долго не брала трубку, и я уже хотел просто переместиться к ней домой, когда она всё же ответила. У неё всё ещё продолжались занятия, поэтому ответить на звонок смогла только сейчас. Ну, главное, что Лена вроде от меня не бегает, и действительно согласилась со мной поужинать. Договорившись, что заеду за ней ровно в шесть, я направился домой, чтобы переодеться и привести себя в порядок.

— И что ты здесь делаешь? — подходя к квартире, я увидел Ромку, который, прислонившись к стене, довольно варварски пытался взломать наложенную на квартиру защиту. И у него это практически получилось. Обычный артефактор никогда бы не смог воздействовать на тёмный контур, но здесь, конечно, возможны были варианты.

— Жду поддержки главы своего Рода, — невозмутимо ответил он, отзывая дар.

— Чем от тебя пахнет? — я подошёл поближе, отпирая дверь и сразу же настраивая допуск на своего родственничка.

— Провёл незабываемый день в довольно странном обществе, — скривился Рома. — Ты почему не сказал, как и Гомельский, что мне нужно было обновить все документы? Сейчас, когда это всё всплыло, мне остаётся только за голову хвататься, чтобы не допустить ареста всего моего имущества! — он раздражённо повысил голос, первым врываясь в мою квартиру.

— Ты должен был обсудить это с Артуром Гавриловичем. Меня все эти юридические тонкости не интересуют, — честно ответил я. — Так что тебе здесь нужно?

— Глава Рода должен заботиться о каждом члене Рода: кормить, одевать, предоставлять жильё, моральную и психологическую помощь…

— Ну, с последним ты явно переборщил, — прервал я его. — Ты уже взрослый мальчик, и вполне можешь позаботиться о себе сам.

— Ничего подобного, — решительно произнёс Ромка, разваливаясь на диване в моей гостиной. — Мой дом превратился в разрушенную мантикорой свалку, которую облюбовала вся семейка Вишневецких.