Вторичка - Эра Думер

– Хочешь, опустим его вместе? – спросил Ян, и его горячее дыхание выжгло оставшиеся извилины в моей голове. – Рычаг Этажа – рычаг двигателя.

Его рука легла на двойную рукоять тяги справа от кресла. Взор цеплялся за три черточки с засечками на фаланге указательного пальца и ключике – среднего. Закрыть Третий этаж. Открыть Второй. А в авиационном институте обучали правильному дыханию в условиях абсолютной невесомости? Моя ладонь, небольшая по сравнению с вытянутой «аристократической» кистью, накрыла ее. Мы оба вздрогнули – я прочувствовала это и подвинулась ближе к животу пилота.

– На счет три… три, – Ян потянул рычажок, и мое тело подалось следом.

Римская цифра его татуировки засияла и сменилась двойкой.

– Не умеешь считать от слова «совсем», – произнесла я полушепотом.

– Повернись ко мне.

Я не имела права ослушаться приказа. Прижав юбку форменного платья, перекинула ногу и села лицом к лицу с Яном. До греха довести оставалось всего ничего. Быть чуть выше линии его взгляда, сидя на коленях в опасной близости с телом, от которого я горела желанием… Мы улетели задолго до взлета эйрбаса, задолго-задолго.

– Докладываю, что полет нормальный, – с дрожью в голосе сообщила я, и все мое тело затрясло от предвкушения. – Все пассажиры – макеты. Ни рыбы, ни мяса, так что обед безальтернативен. Взлетели мягко. Мне нравится бороздить воздушное пространство с тобой, Ян.

– Высший пилотаж?

– Высший пилотаж.

– Ты мне кое-что должна. – Ян сузил лазурные очи, искрящиеся желанием, и подхватил меня за подбородок.

Разгоряченная, позабыла, что вступилась за бога в ходе «баттла» с Ди. Я потянулась, утопая в ядовитом коктейле Белого Вейнита, чтобы похитить поцелуй с влажных губ, но они опередили и подхватили мои. Я прикрыла глаза и, растворившись в неге, угасла и зажглась с запоздалым ударом сердца. Его рот искал мой, постоянно соскальзывая к уголкам губ, румяным щекам, подбородку; он целовал мою родинку, и я складывала оружие. Сократила расстояние, чтобы наши легкие наполнились общим кислородом, а сердца разгоняли одну и ту же кровь.

Я никогда не целовалась прежде, но, уничтоженная опытом божества, полностью доверилась. Мы отстранились, чтобы набрать воздуха. Сладко вдыхая, мутно осмотрели друг друга и кинулись обратно, чтобы испить с новой силой: из моих волос вынули шпильки, распался тугой пучок, распустился, слетела резинка – и волосы раскинулись по плечам. Я вонзила пальцы в светлые кудри, оттягивая, дыша сбивчиво, когда как мои пряди ласково мотали на кулак.

– Это… абсолютное безумие, – прошептала я, оставив всю помаду на губах коллеги. – Я не понимаю, как это вышло.

– Значит, пора внести ясность, Иголочка, – ошпарил меня «первый пилот», подтирая большим пальцем разводы под губой. – Я влюбился в тебя. Мэй-дэй.

Мой мир поплыл в круговороте звезд-индикаторов. Сердце ушло в штопор, затянулись стропы голосовых связок, я открыла рот, хватаясь за погоны Яна, и закрыла. Это сон?

– Ты… Я… – забормотала я. Сглотнула. – Я теряюсь. Рядом с тобой я робею, у меня появляются бестолковые мыслишки… Это же это значит?

– Это это значит, – усмехнулся пилот и звонко чмокнул меня в губы.

Я положила голову к нему на плечо, устраиваясь на груди.

«Ты мне очень нужен, – думала, что произнесла это вслух, но мысль, оттиск речи, упокоилась на задворках влюбленной души. – Я люблю тебя. И мне страшно от этого».

– Держись-ка. Заходим на посадку, – произнес мой пилот, сверяясь с метрикой.

Я неохотно сползла с его колен, стараясь не задеть аппаратуру, и, убрав техническую литературу с кресла второго пилота, села и пристегнулась. Мне было мало – смотрела голодной волчицей на движения божества. Соблазнительные пальцы перевели какие-то рычажки и тумблеры в исходное положение и обхватили штурвал. Я покрутила головой, чтобы найти, чем отвлечься. В поле зрения попал пульт между кресел, походивший на звуковую машину. Меня заинтересовало кое-что.

– Ян… А почему горит табличка «громкая связь вкл.»? – спросила я, покрываясь ледяными иглами. – Там что… нас… Все это время…

Пилот залился смехом, состроив фирменное лицо под названием «Упс, я снова накосячил», которому я все, конечно же, прощу, потому что Ян мне нравился. Он мне нравился, и я ему все прощу. Бог сменил интонацию на «формальную» и заговорил:

– Дамы и господа, говорит командир корабля. Высота нашего полета, – напарник глянул на экранчик, разлинованный шкалами, – двести тридцать четыре метра. Скорость – двести пятьдесят километров в час. Сейчас наш полет проходит над территорией Московской области. Расчетное время прибытия в аэропорт Домодедово, – пилот оскалился, – не знаю, диспетчер макетнулся, мне ни на одной частоте не отвечают. Сажаем вслепую. Благодарю за внимание.

Я добавила нарочито громко, направляя свой голос в микрофон связи:

– Если мы начнем падать, вместо парашюта используй свои длинные уши, Ди.

Глава XII. Второй этаж

Я убрала руку от ее покрытого испариной лба, скользнула под завязки сорочки, прикоснулась к шее – горячая. Со вздохом оправила ватное одеяло и накрыла им Ди – она положила голову на подушку. На белом постельном белье макет походила на героиню кельтского эпоса, словно шотландская принцесса. Сидевшая на краю ее кровати, я бросила взгляд на напарника и, скрывая беспокойство, сказала:

– У нее жар.

Припав плечом к дверному косяку, Ян сложил на груди руки. В его глазах, смещенных по палитре чуть ближе к Порядку, я прочитала, что он разделял мою озабоченность.

– Разговор есть, Иголочка. Выйдем, – бог кивнул в сторону гостиной.

– Я буду через пять минут.

Коллега нарочито бодро пожелал макету поскорее «закрывать больничный лист» и скрылся в коридоре.

В комнате, которая принадлежала типичному девочке-подростку, я ощущала себя как подружка в гостях. В углу бело-розовой спальни находился туалетный столик, окаймленный лампочками, а на нем – горы косметики. Шкаф был распахнут, на дверце – платьице из пайеток, внизу – ботильоны вразвалку. На прикроватной тумбе стояло фото в рамке: Ди в обнимку с моложавой женщиной и интеллигентным мужчиной в очках в роговой оправе улыбается в холле какого-то творческого центра, держа в руках награду. На противоположной стене висела эта грамота, а еще множество других: полочка ломилась от статуэток в форме масок комедии и трагедии, музыкальных нот и микрофонов. На одной из наград я заметила знакомый номер образовательного учреждения. Подняв брови, посмотрела на девушку:

– Мы из одной школы…

– Мы переехали в Москву аккурат под