Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох - Мария Сергеевна Руднева

– Но вы же тут, – не удержался я.

– Любую женщину интересуют тайны. К тому же я здесь от лица брата. Он у меня коллекционер. Вдруг попадется симпатичная безделушка?

Я поймал себя на том, что выискиваю взглядом, не приколот ли где к платью леди Рейвеншторм уже знакомый нам знак. От нее это, конечно, не укрылось. Она поманила меня веером, вынуждая склонить голову к ней.

– Я догадываюсь, что вы здесь неспроста. Слухи уже ходят по Лондону. Если вам нужна помощь, можете положиться на меня.

– Нас интересует одна вещь, – на грани слышимости проговорил Валентайн. – Она была украдена у знакомого нам коллекционера, и есть подозрения, что его будут пытаться передать через этот аукцион вместе с другими вещами…

– Это же не ваш профиль, Валентайн! – Леди Рейвеншторм округлила глаза. – Разве не должен инспектор Браун…

– К сожалению, именно что наш, – вздохнул я. – Происходит что-то нехорошее, и поэтому мы хотели бы… Как-то помочь…

– Есть ли что-то особенное среди тех, за кем вы сюда пришли? – Ее взгляд стал серьезным.

Воистину, деловой хватке этой леди позавидует любой мужчина!

Я торопливо объяснил, как выглядит знак принадлежности к «Обществу Осириса».

– Звучит знакомо… – Она кивнула. – Встретимся после аукциона. Я буду внимательно наблюдать.

– Шерил, и вот еще вопрос. – Валентайн подхватил ее под локоть и повел к напиткам. – Мы открыли на пробу торговлю изумительными чугунными украшениями, делает один талантливый юноша. Не окажешь ли мне честь надеть их на какой-нибудь прием?

Леди Рейвеншторм прижала веер к губам и кивнула.

Я посмотрел им вслед, но не пошел за ними, рассудив, что Валентайн дает мне возможность как следует осмотреться. Все-таки вдвоем мы с ним были слишком приметны.

Возникший рядом официант с белым полотенцем, перекинутым через руку, предложил мне шампанского. Я взял бокал, исключительно для приличия – пить я не собирался. Но в таких местах мужчина без шампанского или виски в руках будет выглядеть белой вороной.

Краем глаза я заметил, как Валентайн прикуривает сигару. Я разозлился на то, что он так легко поддается дурным привычкам. Но Валентайн поднял голову и посмотрел на меня через весь зал – так открыто и насмешливо, что я тут же устыдился минутной вспышки. Конечно, для него это такая же маскировка, как бокал шампанского в моей руке.

Я отсалютовал ему шампанским и неспешно пересек гостиную, выходя в коридор. Мой взгляд рассеянно скользил по гостям, словно я пытался вычислить среди них знакомых. На самом деле я отмечал каждый лацкан, на котором видел крюк Осириса.

Каждый, кто носил этот знак, мог быть виновным в смерти мисс Лорен.

Эта мысль приводила меня в отчаяние. И она же придавала сил, позволяя сохранять внешнюю расслабленность и поддерживать светскую беседу со знакомыми, которых, к сожалению, я все же встретил – все больше старых приятелей моего дядюшки, для которых я был «тем глупцом Дорианом», которому улыбались в лицо и открыто осуждали за спиной за выбранное дело.

Я усмехнулся. А ведь стоит кому-то их них оказаться в шаге от гробовой доски, и они немедленно вспомнят о том, кто обязательно сделает для них скидку, не так ли?

– Мистер Хэйзел! – услышал я за спиной взволнованный голос, и моя усмешка уступила место искренней улыбке.

Я повернулся:

– Профессор Коул!

Профессор Коул с живостью пожал мне руку.

– Я так рад, что вы пришли! Уверяю вас, будет очень интересно! А где же ваш компаньон?

– Встретил старую знакомую, он скоро подойдет. Вы не просветите меня, как все устроено? Никогда раньше не доводилось посещать закрытые аукционы, поймите меня правильно…

– О, ничего сложного нет! – оживился профессор Коул и повел меня вперед, к закрытым пока дверям в главный зал. – Правила напомнит аукционист. Самое важное – никто за пределами этого места не должен ничего знать о том, что происходило здесь.

Я не успел расспросить Валентайна подробно и смутно представлял, что именно будет происходить, потому профессор Коул поспешил просветить меня. Я узнал, что торги проходят в открытую – это значило, что аукционист выставляет предмет на торг и каждый участник может назвать свою ставку, которая останется таковой до тех пор, пока кто-то другой ее не перебьет. Предмет достается тому, кто назвал самую высокую ставку.

– Однако есть нюанс, – тоном лектора продолжил профессор Коул. – Здесь часто используют аукцион со свечой. Свеча отмеряет время длительности аукциона, таким образом, нельзя точно рассчитать… и сделать ставку в последний момент. Вам все понятно, друг мой?

Я неуверенно кивнул, решив, что уже на месте смогу разобраться лучше. Профессор Коул похлопал меня по плечу, его добродушные глаза смеялись:

– Сложно только в первый раз, друг мой! Вы еще втянетесь!

Я имел серьезные сомнения на этот счет. К счастью, к нам подошли Валентайн и леди Рейвеншторм.

– Джаспер! – Она протянула ему руку для приветствия. – Как я рада вас видеть. Сегодня будет увлекательный вечер, не правда ли?

Валентайн увлек меня в сторону.

– Вы готовы, Дориан? – мягко спросил он мне на ухо.

– Знать бы еще к чему, – проворчал я в ответ. – Здесь каждый второй, кажется, принадлежит к этому «Обществу Осириса», но что это нам дает?

– Лишь понимание, что осторожность превыше всего. Смотрим, слушаем… – Он улыбнулся так, словно происходящее в самом деле доставляло ему удовольствие. – Присматриваем новых клиентов.

– Валентайн!

Он приложил палец к губам.

К дверям потихоньку стекались гости, и вот дворецкий распахнул двери, запуская всех в аукционный зал.

Стулья стояли ровными рядами, с проходом между ними – как в театре или в церкви. Мы с Валентайном сели ближе к выходу. Леди Рейвеншторм, подмигнув нам, прошла вперед и заняла место по центру рядом с профессором Коулом.

Зал наполнил гул голосов, джентльмены и дамы перешептывались, смеялись, двигали стулья, шикали друг на друга, шуршали подолы платьев, скрипел пол, щелкали портсигары… У меня заныли виски.

Я невольно прикусил губу и опустил голову, силясь отогнать новый приступ. Валентайн незаметно накрыл мою руку своей и большим пальцем погладил ладонь.

– Все в порядке? – участливо спросил он.

Я судорожно кивнул.

– Пройдет. Не обращайте внимания, – облизнув губы, торопливо сказал я. – Мы здесь по делу.

– Я помню, – пробормотал он. – Но если вам станет хуже, мы немедленно покинем это милое общество.

Я надеялся, что нам не придется этого делать. Шум постепенно стихал, воцарялась тишина, точно перед представлением. На импровизированную сцену вышел человек в черном фраке, с вихрастой челкой и моноклем в