За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева
Яниэр приближался к кухне всего один раз в году — когда готовил для Учителя это старинное блюдо. Он вставал засветло, замешивал тесто, резал и вручную вытягивал его до нужного состояния, делая порцию длинной и тонкой полупрозрачной домашней лапши, после чего принимался за традиционный сладковатый соус. Это был ежегодный ритуал подношения пищи, сближающий Учителя и ученика. Ритуал, который оба они очень любили.
Конечно, сейчас за окнами заканчивалась осень, а вовсе не весна, и для лапши с имбирным соусом был не сезон. Но Учитель сделался очень слаб и нуждался в заботе и выхаживании… Яниэр надеялся, что в этот трудный период блюдо, собственноручно приготовленное им, поддержит и приободрит наставника, напоминая о беззаботных днях в прошлом.
Потому что впереди их ждали совсем другие дни: долгие и тягостные дни восстановления от удара непревзойденного духовного оружия Когтя Дракона.
Глава 33
Тебе не будет больно
Эпоха Черного Солнца. Год 359.
Сезон весеннего равноденствия
Солнце встает на востоке и садится на западе. День тридцать четвертый от пробуждения
Ром-Белиат. Красная цитадель
*киноварью*
— Учитель?
До боли знакомый голос с характерным гортанным выговором заставил его вздрогнуть.
Замерев на месте, его светлость мессир Элирий Лестер Лар обернулся и похолодел: перед ним собственной персоной стоял верховный жрец Черного Солнца, Великий Иерофант Бенну… и его непутевый Второй ученик. Растерянный взгляд Элирия соскользнул со строгого лица, с густо подведенных черным чуть раскосых глаз и расслабленных насмешливых губ к длинной серьге с ярким агатом в левом ухе… а затем опустился ниже.
В руках волчонка переливалось и мерцало радужными бликами драгоценное статусное ожерелье, положенное храмовому наставнику самого высокого ранга.
Красный Феникс побледнел и едва удержался, чтобы не сделать шаг назад. Это что, наказание за недавние слова о рабстве, в сердцах брошенные ученику в лицо и приведшие того в бешенство? Жестокое наказание: его новое слабое тело не выдержит такого количества энергетических печатей контроля, даже не активированных. Эти мощные заклятья, вдобавок соединенные с силой металла, сами по себе очень тяжелы и тянут к земле: все эти браслеты, все эти очень красивые двойные кольца на его пальцах — словно гири на кандалах. Чем больше их, тем сильнее эффект давления. А с новым ожерельем он едва сможет подниматься с постели и будет очень уставать даже от того, что просто дышит…
Проклятье! Элирий был глубоко унижен положением, к которому был принужден, и собственным бессилием исправить что-либо. Как будто недостаточно, что и без того он, словно паутиной, с головы до ног окутан заклятиями вервия бесцветия!
Заметив его колебания, Элиар нахмурился:
— Лучше не противьтесь, — тихо предупредил он, не двигаясь с места. — Не усугубляйте ситуацию.
— Элиар… — начал было Красный Феникс.
— Оно без печати, — сухо прервал его Черный жрец, наконец поняв, в чем дело. — Разве вы распознаете здесь какие-то знаки заклятий? Это просто подарок, в знак примирения. Не бойтесь.
Оно без печати. Во всяком случае — пока. Но над головой занесенным для удара мечом будет постоянно висеть эта крайне неприятная альтернатива. И он должен помнить, что по желанию волчонка печать контроля в любое время может появиться — на этом ожерелье или на любом другом украшении. Всегда может быть хуже и еще есть что терять. Потому что его ученику тут позволено все.
Волк лишь прячет зубы, но не стоит обольщаться насчет его конечных намерений.
Элирий мысленно вздохнул: в случившемся кошмаре была и его вина. Он сам воспитал своих учеников, сам взрастил их таланты, сделав из всех троих грозных великих жрецов, подобных по силе первым чародеям Лианора. Что касается Элиара… похоже, он просчитался, избрав хоть и проверенные, но не подходящие вольнолюбивому характеру кочевника суровые методы обучения. Он вышколил волчонка, без жалости закалил в огне и холоде, превратив в разящий клинок, лезвием которого была сама смерть. Он вызвал к жизни разрушительный потенциал ученика и выковал из живого человеческого сердца бессмертное сердце дракона, неумолимое сердце-меч. После ухода наставника и окончания эпохи Красного Солнца Второй ученик в полной мере познал собственное могущество и теперь заслуженно наслаждался им. Элиар поставил Материк на колени и заставил трепетать пред ним, как в былые годы трепетали пред падшим богом Инайрэ, погубившим Лианор. Нельзя не признать, что на запретном темном пути ученик достиг многого.
— О каком примирении идет речь? — натянуто возразил Элирий, вновь попытавшись вернуться к переговорам. — Разве я не сказал, чтобы ты убирался?
Элиар чуть приподнял брови.
— Но имели в виду другое.
Красный Феникс бросил быстрый взгляд за окно и на миг ослеп: снаружи висела все та же кромешная чернильная темень, что и прежде. Черное солнце торжественно поднималось над Материком, заливая все вокруг своими лучами… аспидно-черными лучами, которые были зримы, видны невооруженным глазом! Элирий похолодел от ужаса и отвращения. О небожители! Воистину, в здешнем проклятом мире правит вечная тьма, царствует беспросветная ночь! Ужас этой вечной ночи охватил его в мгновение ока, как озноб.
— Разве твой Учитель бывал с тобой таким жестким? — чувствуя себя обреченным, холодно процедил Элирий, демонстративно отворачиваясь от черного рассвета. Лишь легкий взмах ресниц выдавал его негодование.
— Я не Учитель, — не отводя взгляда, медленно проговорил Элиар. Золотые глаза его потемнели, лицо выражало стальную бесстрастность.
Конечно, зря Элирий спросил это. Конечно, он бывал… он бывал и жестким, и уродливо бесчувственным к страданиям и нуждам своего ученика. Теперь вопросов, кто именно научил волчонка всей этой жестокости, больше не оставалось: его светлость мессир Элирий Лестер Лар пожинал плоды собственных давних ошибок.
— Сердце Учителя глубоко, как подземное озеро. — Элиар казался уставшим и отчего-то печальным. Необычно было видеть эту спокойную, почти умиротворенную печаль вместо гнева, более свойственного вспыльчивому характеру выходца из Великих степей. — Лучи солнца не достигают его, и я не в силах разглядеть, что скрыто под водой и что таится на самом дне. Поэтому скажите прямо: согласны ли вы принять мой подарок, в свою очередь сделав шаг к примирению?
Это был сложный, мучительный вопрос, но отчего-то ответ пришел быстро.
— Я приму его, — сглотнув, внешне бесстрастно сказал Красный Феникс — и позволил надеть на себя украшение.
Он принял ожерелье из рук бога смерти.
Его светлость мессир Элирий Лестер Лар, наместник
