И возродятся боги - Наталья Способина
Альгидрас так и не появился, но вздохнуть с облегчением я смогла только дома, и то лишь после того, как перепроверила пять раз, заперта ли дверь.
В душе поселилось предчувствие беды. Вряд ли он оказался здесь просто так. Пожалуй, нам все-таки придется встретиться для разговора. Во-первых, я хотела узнать, как дела у свирцев, как малыш Радима. А во-вторых, меня волновал вопрос, каким способом Альгидрас попал сюда и закрыт ли этот путь, потому что, сидя в съемной квартире, я вдруг поняла, что не хочу в Свирь. Я хочу остаться в привычном мире, вырастить здесь сына, зная, что никакой носитель Воды, Огня и прочей ерунды не предъявит на него свои права.
Я чувствовала, что Альгидрас пришел за Димкой. А значит, ничего у нас с ним не получится, как бы я ни мечтала об обратном все эти годы. Впрочем, это были мечты о несбыточном: я ведь не думала, что он вдруг окажется здесь. Так что они не считались.
Уложив сына спать, я открыла верхний ящик комода и отыскала под стопкой одежды деревянную бусину. В последние годы я доставала ее редко: на годовщину исчезновения из моего мира, на годовщину возвращения сюда и в Димкин день рождения. Раньше доставала чаще, когда было совсем невмоготу. Дерево не потемнело с годами, не треснуло и не рассохлось. Бусина выглядела так же, как и пять с лишним лет назад. Я привычно прижала ее к губам. Каждый раз, стоило так сделать, мне мерещился запах благовоний Всемилы, которыми я пользовалась в Свири. Вряд ли дерево могло сохранить его спустя столько времени, но мне хотелось думать, что это правда. В Свири я почти всерьез считала, что этот запах волшебный. Доставая бусину в последние годы, я обязательно загадывала желания, и чаще всего они исполнялись. Порой совсем неожиданно. Вот как, например, мое желание увидеть Альгидраса. Хотя бы раз. Я горько усмехнулась и спрятала бусину на место.
Что толку от глупых мечтаний, если под угрозой будущее моего ребенка?
Выпив кофе, я села за проверку тестов.
У Олега Свирцева был неаккуратный почерк, а еще куча ошибок во временах глаголов. Я с нескрываемым наслаждением подчеркнула их все и поставила единицу.
В моей устоявшейся жизни царят покой и порядок,
В ней все подчиняется правилам, в ней нет ни бурь, ни страстей.
Да, в ней не так много праздников, зато нет нелепых загадок.
И это мое решение – плод сотен бессонных ночей.
Глава 3
На следующее занятие в его группе я пришла заранее и первым делом попросила одного из студентов раздать проверенные тесты.
Альгидрас явился в аудиторию за пару минут до начала лекции. Он вошел, о чем-то беседуя с весьма симпатичной однокурсницей, и то, как при этом кольнуло у меня в груди, мне совершенно не понравилось. Несмотря на злость, я считала его своим и, увы, ничего не могла с этим поделать.
Возле преподавательского стола Альгидрас остановился.
– Вы что-то хотели? – спросила я, стараясь говорить спокойно.
– Доброе утро, – негромко сказал он, вглядываясь в мое лицо.
– Доброе утро, – вежливо ответила.
– Доброе утро! – раздался от двери бодрый голос Павла Николаевича, и Альгидрас направился к своей парте.
Павел Николаевич подошел ко мне и улыбнулся. Кажется, его забавляло наличие у меня поклонников среди студентов.
– Выдвигаемся в воскресенье. Восемь утра нормально? Дима уже проснется?
Пара секунд у меня ушла на то, чтобы понять, что речь идет о походе.
– Да, нормально, – ответила я, краем глаза отмечая, что хванец даже не пытается сделать вид, что не слушает наш разговор: кто-то обратился к нему с вопросом, а он в ответ достаточно нервно отмахнулся, неотрывно глядя в сторону преподавательского стола.
Павел Николаевич явно тоже зафиксировал повышенное внимание к нашему разговору, потому что подмигнул мне, чего обычно не делал, и, сказав: «Договорились», вышел из аудитории.
Альгидрас проводил его таким взглядом, что я на минуту забеспокоилась, не случится ли сейчас ураган или какое-нибудь цунами поблизости. Некстати вспомнились слова Алвара: «Когда я был ребенком и что-то меня огорчало, где-то начинался пожар».
Прозвенел звонок, и я медленно выдохнула. Подумаешь. Всего лишь полтора часа его пристального взгляда. Переживу.
После первых сорока пяти минут я поняла, что переоценила свои моральные силы. Хотелось подойти к третьей парте среднего ряда и стукнуть по голове господина Свирцева, чтобы он наконец прекратил взглядом прожигать во мне дыру. Звонок, возвестивший о начале перемены, прозвучал для меня музыкой.
– Надежда Васильевна, – раздался голос юнца с бородкой, сидевшего прямо перед моим столом, – а я совсем безнадежен, да?
– В каком смысле? – не поняла я.
На занятии мы разбирали новую тему, и он был на одном уровне с остальными.
– Я про тест. – Он грустно протянул мне пестревший красным листок.
«Свирцев Олег» значилось в верхнем правом углу. Я откашлялась.
– Нет, что вы. У вас как раз очень перспективная работа. Именно поэтому там столько моих пометок, – следя за выражением своего лица, произнесла я. – Видно, что вы работаете с материалом. А я обозначила направления, в которых надо работать.
– А если пометок мало, то это неперспективно? – насмешливо спросила девица с пирсингом в брови.
Надо же, я-то думала, пирсинг вышел из моды еще в пору моего студенчества.
– Тот, у кого мало пометок, будет работать с дополнительным материалом. У меня нет задачи вас уравнять, потому что в этом случае те, кто посильнее, просто потеряют время, – ответила я.
Признаться, у меня не было намерения сделать из них высококлассных переводчиков. У меня вообще не было никаких амбициозных планов. Я хотела просто жить и растить своего ребенка, не ожидая каждую минуту нашествия вражеской армии.
– Ну чё там, Боев, ты перспективный или дополнительный? – вчерашний свистун плюхнулся за парту Альгидраса и заглянул в его работу.
Я подтянула к себе список группы. Верхней строкой шел Олег Боев. Посмотрев на бедного Олега Свирцева, который провинился лишь фамилией, я понадеялась, что Альгидрас не сопоставил детали.
Вторая лекция прошла в том же режиме и под тем же пристальным взглядом. В какой-то момент я даже не выдержала и, посмотрев
