Полуночный охотник - Мария Васильевна Семенова
«Прости нас… Прости наше малодушие…»
– Где мои отец с матерью? Где младшие сестры? Где брат?
«Все они остались кто где… Кто на санях среди незнакомой тундры… Кто в трясине, кто на дне морском…»
Нойда медленно перевел дыхание. Сердце неистово колотилось, но голос оставался спокойным.
– Зачем вы пришли?
«Помоги, старший брат! Отвергнутые богами, мы долгие годы блуждали в чужих землях, пока не оказались в Похъёле. Мы искали духовного водительства, а угодили в рабство. Нашим нойдой стал тун-кровопийца, владыка превращений… Он отдал наши жизни ради мести своим бывшим сородичам. И теперь мы – голодные духи, обреченные витать между мирами и мчаться на зов колдуна, задумавшего очередную неправду…»
– Подходящее посмертие для малодушных, – жестко усмехнулся нойда. – Где его искать, этого туна?
«Мы не знаем… Сейд Кумма утопил его в озере. Но кровопийца вернулся, сделавшись только сильнее…»
Нойда принял решение.
– Покажите мне место своей гибели! – крикнул он в белый туман.
Убрав варган, он коснулся птицы на груди, пробуждая ее. За спиной шамана раскинулись, наливаясь светом, огромные огненные крылья. Голодные духи шарахнулись от сияния, словно клочки пара, и стаей устремились прочь. Нойда неспешно полетел вслед за ними.
«Стало быть, Похъёла, – думал он, глядя, как леса внизу теряют четкость очертаний и превращаются в водные просторы. – Куда отправляются после смерти туны? Их врата в Нижний мир – черная прорубь в вечных льдах… Значит, там, у врат Хорна, я его и найду… Надо же, чародей-тун! С такими я еще не сталкивался…»
Взгляд нойды скользил по поверхности волн. Где же льды? Где промоина, за которой плещет Нижнее море? Где белая косатка, охраняющая врата?
«Я снова сбился с пути, – с удивлением понял нойда. – Или птица ведет меня куда-то по своему разумению? Ладно, поглядим…»
Решив довериться проводнику, он раскинул крылья и перестал противиться ветру.
Вскоре внизу показался берег. Подобные места нойда видал в первые дни своего изгнанничества и предпочел бы никогда не возвращаться туда. Бесконечно унылая тундра – ни сопки, ни деревца, лишь кочковатое болото до самого края небес…
«Да это же Долина Отчаяния! Но почему… Ах, вот оно что…»
Совиным взором птицы нойда разглядел среди тундры остроконечную вежу, стадо оленей и их пастуха.
«И впрямь тун. Старик с Вечного Льда… Он, похоже, на кого-то охотится… Та-ак, ясно! Заманил неопытного шамана и собрался им пообедать…»
Глупый юнец как раз вышел из вежи, огляделся… Он явно не понимал, куда его занесло.
«Да это девка! – ужаснулся нойда. – Куда лезет? Сама не видит, что с туном ей не сладить?»
Юная шаманка выглядела сущим ребенком. Никакой защиты, сайво совсем слабые… Зато на белобрысой голове – великий венец, съехавший на один глаз. Будто что-то почуяв, девка подняла голову и взглянула в небо…
– Сирри?!
Нойда яростно взмахнул крыльями, сам едва не ослепнув от их сияния, и хищной птицей ринулся на старого туна…
* * *
Когда нойда открыл глаза, над мещёрскими лесами вставало солнце. Он лежал на росистой траве и сам вымок насквозь, но на душе было спокойно и радостно.
Он победил колдуна, загубившего остатки рода Лахтака.
Он помог своему бывшему племени и примирился с ним.
Он спас девчонку…
…В первый миг ему в самом деле померещились синие очи погибшей невесты. Саами тотчас понял, что обознался. Это блеснули – и сразу погасли, будто спрятались, – синие камушки на великой короне.
А жертвой чародея-туна оказалась незнакомая девка-сихиртя. Дурочка так смешно сердилась на него за спасение! Что-то орала про душу, которую ей непременно надо было вернуть… Не понимала: еще чуть, и сама лишилась бы души, к тому же ввергшись в очень скверное посмертие…
Нойда улыбнулся, вытягиваясь на траве. Забавный несмышленыш… Сердитый птенец…
Самонадеянная ученица какой-нибудь гейды, напялившая чужую корону, в которой даже и духа-то нет! Вот бестолковая. Зачем полезла в Нижний мир? И кто только надоумил?
«Она даже не поняла, что я ее спас, – думал нойда. – Чуть вежу не разнесла. Сейчас небось кроет меня на все корки…»
Он усмехнулся, вспомнив пастуха Мороку и его чудесную дудку.
«Пытаешься помочь, а в отплату получаешь проклятия. Да еще убить норовят…»
Нойда зевнул и сел, оглядываясь. Надо идти в деревню. Наверняка Лишний уже проснулся. А то и не спал, а где-нибудь сторожит старшего брата тут поблизости – с него станется.
Нежата, к удивлению Безымянного, позвал обоих названых братьев с собой в Новый город. Нойда подумывал принять приглашение. Ему хотелось кое-что проверить. Уж очень диковинно начал меняться Лишний после того, как в него вселился огненный дух. Но прежде надо все-таки воззвать к Кавраю…
Что-то не давало покоя нойде. Белобрысая девка-сихиртя не выходила из памяти. Почему?
Тот первый взгляд, когда нойда в сиянии огненных крыльев только появился над тундрой. Восторженный, доверчивый взгляд…
Где-то он уже видел подобный взгляд…
И тут нойда вспомнил где. Его перекосило. Лицо застыло, сердце сковало льдом.
Сирри, точно так же глядевшая на ученика шамана тем вечером, когда он вернулся домой. А он, готовый пройти обряд, сидел на почетном месте, раздуваясь от важности, греясь в лучах всеобщего любования. Такой же дурак, как маленькая сихиртя, спасенная от алчности мертвого колдуна!
Его самого в тот далекий день спасти было некому.
Сирри… Небесная дева, духовная жена, путеводный огонь в тумане, что вел его через годы одиночества…
«А на самом деле – просто девочка, не в добрый час вышедшая на берег… Попалась морской твари и погибла – так же, как погибла бы и эта юная гейда…»
Горестные мысли одолевали шамана.
«А может, и нет никакой небесной Сирри? Жены-призрака, которую я ищу столько лет? Может, я ее просто выдумал, чтобы жизнь не казалась такой пустой и безнадежной?»
Нойда поймал себя на том, что злится из-за этих мыслей на девчонку-гейду, и грустно усмехнулся.
Злиться следовало только на себя.
* * *
Много дней спустя Кайя, вялая и равнодушная ко всему, лежала в одиночестве под медвежьей шкурой в жилище Ютси.
После того как туны сообщили Кайе о смерти Анки, ею овладело полное безразличие. Будто все ее силы были истрачены на отчаянную попытку возвращения его души. А теперь и тело его отправилось в последний полет, и душа неведомо где…
«Мы похоронили его над морем, – тихим голосом рассказывала Тиниль. – У рода Кивутар есть волшебная сеть, некогда сплетенная самой праматерью Лоухи. Если тун не может сам отправиться в последний полет на север, мы кладем его в
