Дела Тайной канцелярии - Виктор Фламмер (Дашкевич)

Кот выбрался из своего укрытия, сел и навострил уши, планируя не пропустить ни одного слова. Ведь освобождать хозяина предстоит именно ему.

– План пока только общий. Детали продумаем вместе. Вкратце: тебе надо связаться со следователем, который арестовал Николая и ведет его дело. Фамилия его Вертемягин. Скажешь, что сообщники преступника тебя сперва запугали, но совесть не позволяет оставить так это дело. И под защитой следователя Управления ты готова поехать в крепость на опознание. Вертемягин ухватится за эту возможность: ему срочно нужно выслужиться перед начальством. Скажи, что боишься, требуешь дальнейшей защиты и поедешь только тайно, чтобы про тебя не прознали. Льва Николаевича пронесешь с собой.

– Его зовут Лев Николаевич? – улыбнулась девушка.

– Да. Тощщой Лев Николаевич. Он наш товарищ. Толковый и решительный, но ласковый, как обычный кот, настоящая находка. Так вот. Во время опознания изобразишь, что тебе плохо, или просто найдешь повод отлучиться в уборную, там выпустишь кота, и назад. И под любым предлогом уходи оттуда.

– Ясно. А что… дальше?

– Не знаю. Скорее всего, Николай при помощи дива захватит следователя в заложники.

Лев Николаевич вскочил, ударил лапой по полу, вздыбил шерсть и оскалился.

Наталья вздрогнула:

– Что с ним?

– Див? Близко? – настороженно спросила Мила.

Лев Николаевич помотал головой и дернул себя за ошейник. А потом встал на задние лапы.

– Так, значит, колдун. И его див… А, вот оно что! Ты хочешь сказать, что колдун Вертемягин поедет в крепость со своим дивом?

– Мя-а! – Кот важно кивнул.

– Да, ты прав. Об этом я совершенно не подумала.

– Вы его понимаете? – удивилась Наталья.

– Николай хорошо понимает. А я так, постольку-поскольку. Стараюсь угадывать. Но это плохо – то, что он говорит. Следователь отправится на допрос не один. А у них в Управлении очень сильные дивы.

– А без следователя нельзя? Прикинуться родственницей?

– Не выйдет. Не дают политическим свиданий. Да и толку? Пронести дива мало. Нужен заложник. В Петропавловке такая защита, что Льву Николаевичу с ней не тягаться. Поэтому важно, чтобы Вертемягин пришел, но без своего дива. И вот как бы от него избавиться?

Лев Николаевич мявкнул и закружил по комнате. Ему в голову пришла блестящая идея. Зачем заговорщикам избавляться от дива, если с этим прекрасно справится сам Вертемягин? Но только как донести свою мысль до людей?

– Он… что-то говорит? – спросила Наталья.

– Хм. Пытается, но я не понимаю.

Кот задумался на мгновение и встал на задние лапы.

– Колдун, – догадалась Мила, внимательно глядя на него.

Лев Николаевич кивнул, запрыгнул на кровать, лег и подложил лапу под голову.

– Спит?

– Мя-я… – Кот перебрался на другой край кровати и снова лег. Потом сделал вид, что ест, подхватывая воображаемую снедь лапой и отправляя в рот, и снова улегся.

– Подожди. Ты имеешь в виду, он ест, спит… отдыхает? Не на службе? Выходной?

– Мя-а! – обрадованный ее понятливостью, Лев Николаевич соскочил с кровати. А потом начал грести лапами, словно переплывает реку.

– Хм-м, – Мила чиркнула спичкой и выпустила новую порцию дыма в и без того сизый полумрак комнаты, – я так понимаю, наш Лев Николаевич имеет в виду, что нужно как-то уговорить следователя Вертемягина отвезти тебя в крепость в свой выходной. Правильно?

– Мур!

– Хорошо, это мы поняли. Но что ему помешает взять с собой своего дива? Колдуны Управления не держат дивов в клетке в участке, как обычные полицейские. Их дивы первого класса, и их содержат по месту жительства.

Лев Николаевич ожидал этого вопроса, поэтому тут же завалился на бок и старательно захрипел, изображая корчи. Закатил глаза и даже высунул язык, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что полицейский див колдуна Вертемягина в выходной станет непригоден к службе. Мила наморщила лоб, разглядывая изображающего конвульсии кота.

– Что он хочет сказать? – нетерпеливо спросила Наталья, потерев щеки. – Полицейский див, он что… умер?

– Погоди. Лев Николаевич, с дивом Вертемягина что-то должно случиться и именно в выходной?

– Мя! – Кот поднял голову, дернул ушами и убрал язык. А потом сжался в клубок, прикрыл голову лапами и принялся дрожать всем телом, издавая стоны и поскуливая.

– Вот оно что… – сообразила Мила, – колдун в свой выходной думает избить дива. До отключки, – добавила она и затушила папиросу.

– Избить? Но зачем? – изумилась Наталья.

– Да кто ж эту сволочь знает? Может, в наказание за свой провал, а может, просто постоянно лупит для острастки. Дворовых так баре пороли по субботам. Я ж говорю, сволочь, она и есть сволочь. – Она снова устремила взгляд на кота: – Откуда ты знаешь?

Лев Николаевич вскочил, метнулся к окну и прижал ухо к стеклу.

– Он подслушал, – пояснила Мила. – Скорее всего, так и будет. Но все равно, Лев Николаевич, слышишь, в день операции надо будет проверить, точно ли див не придет. У нас только один шанс.

– Ой, – девушка снова принялась тереть свои щеки, и Лев Николаевич понял, что она делает это от волнения, – но как же я пронесу кота в тюрьму? Там же будут обыскивать, разве нет? Даже если удастся выдать Льва Николаевича за обычного кота, кто же меня пропустит в Петропавловку с котом?

Мила в ответ усмехнулась.

– Меня много раз обыскивала полиция, и я знаю некоторые женские хитрости. Не волнуйся об этом. – Она встала, подошла к шкафу и открыла ящик с бельем. – Отгулы колдунам дают не чаще раза в неделю, Вертемягин недавно отгулял свой выходной, так что у нас есть еще несколько дней, чтобы потренироваться.

После первой рюмки водки Вертемягину стало по-настоящему хорошо. Правая рука, которую он, несмотря на щит, напрочь отбил об проклятого черта, немного саднила, но это было даже приятно. Злость и ярость наконец-то утихли, а мысль о том, как паршивец корчится на полу со сломанным позвоночником, пытаясь встать по приказу хозяина по стойке «смирно», дарила дополнительное удовольствие. А еще отдельным приказом колдун запретил черту засыпать. Значит, залечивать свои раны тварюга будет долго, очень долго.

И как раз к завтрашнему утру будет как новенький.

– Эй, человек, – крикнул Вертемягин официанту, – подавай горячее!

В ресторации, несмотря на обеденное время, было немноголюдно. И неудивительно, не каждый может позволить себе отобедать с видом на царский дворец. Но Вертемягин мог. Пусть и нечасто, но в такой день, как сегодня, имел полное право. Его прошение удовлетворили, и не позже, чем к концу недели, мерзавец Дивногорский наденет смирительную рубаху в Шлиссельбургской крепости. И никуда оттуда уже не сбежит. Но оставалось главное – доказать его участие в ограблении, и лучше бы с привлечением незаконного дива