По краю земли - Катерина Ромм
Поздновато он спохватился – они ведь уже вошли. Однако приказ есть приказ, на войне как на войне. Меркурус усмехнулся, направляясь в лавку сквозь просторные помещения мастерской, прочь из мрачной пещеры склада. С каких пор его работа стала полем боя?
В лавке с ноги на ногу переминались два парня – один уже довольно взрослый, высокий и болезненно бледный, а второй рыжий мальчишка лет одиннадцати. Они топтались у дверей, не решаясь пройти к прилавку.
– Что я могу для вас сделать? – спросил Меркурус, распахивая окна и пряча краску под стол.
– Нам нужны кое‐какие товары. – Старший прищурился и на мгновение задумался. – Один большой котелок, два ножа…
– Оружие, – весело встрял мальчишка.
– Оружие! – присвистнул Меркурус. – Так-так. Вас как сюда занесло?
– Вот. – Мальчишка помахал какой‐то бумажкой, но не отдал её Меркурусу. – Тут ещё написано, что у вас скидки на всё для кухни.
Ну надо же, реклама Дариана сработала! Похоже, что в его руках мастерская не разорится – но, скорее всего, превратится в цирк.
– А деньги‐то у вас есть? Вам вообще сколько лет, потеряшки?
Старший покачал головой.
– Это к делу не относится. Деньги… у нас есть товар – вот.
Он полез в карманы, а младший мальчик теребил его при этом за рубаху и шептал: «Все доставай, нам много нужно. Тебе же не жалко?» Наконец парень извлёк на свет с дюжину полукруглых бутыльков и выставил их на прилавок.
– Что это? – Меркурус повертел одну из бутылочек в руках. Стекло было простое, умеренно хорошего качества, но он не мог сказать, откуда оно, в Набреге такого не производили. Да и по акценту было ясно, что парнишки не местные.
– Очень хорошее обезболивающее, настойка искры, – серьёзно пояснил бледнолицый. – Таких нигде больше не достать, кроме как… ну да.
– Что значит «ну да»? – Меркурус нахмурился. – А денег у вас, значит, нет? Вы хотите эти непонятные… штуки выменять на наш товар? Но, ребята, так нельзя.
– Нет? – Рыжий мальчишка взволнованно распахнул глаза. – А как же…
– Что за сброд?! – прогремел голос за спиной у Меркуруса.
Тот вздрогнул и выронил бутылочку – бледный парень при этом стал, кажется, ещё бледнее и рванулся вперёд, но «обезболивающее» упало на прилавок и не разбилось.
– Сброд! – повторил Дариан. – Вот потому и прогорел старик. Хватить точить лясы-балясы со всякими бродягами!
– Но, Дариан…
– Господин Дариан, я тебя попрошу!
– Господин Дариан, – Меркурус скрипнул зубами, – они могут продать свои настойки на рынке и вернуться…
– Нет, нет и нет! Никаких детей, никаких менял в моей мастерской не будет! – рявкнул хозяин. – Ну-ка прочь отсюда, вы мне испоганите репутацию!
Меркурус с сожалением смотрел, как мальчики ретируются: младший бросил на Дариана полный недоумения взгляд, старший пожал плечами, сгрёб бутылочки со стола и вышел, не сказав больше ни слова. Через распахнутое окно Меркурусу было видно, как он хлопнул рыженького по спине и что‐то ему сказал. Слова утешения? Ругательства в адрес хозяина?
– А ты чего столбом встал? Стены сами себя покрасят, инструменты сами на место лягут?
– Я делаю, делаю, – пробормотал Меркурус.
Приподняв ткань за прилавком, он взглянул на укрытые от пыли старинные часы, которые когда‐то смастерил сам Роджер. Пять часов до конца смены. Пять долгих часов, бессмысленных и беспощадных.
Девушка ждала его на набережной. Облокотившись о заграждение, она пристально вглядывалась в хрустально-бирюзовые воды моря Ласточки. У Набреги водилось много разной рыбы: и крупные жёлтые карпы, и брюхастые морели, и песочная сельдь. За их мельтешением в озере любопытно было наблюдать – словно в калейдоскопе, узор менялся каждое мгновение.
Меркурус встал рядом, слегка коснувшись девушки плечом. Она обернулась и смахнула с лица белёсые пряди. Лицо у неё было широкое с высокими скулами, а задумчивые глаза – с поволокой. Меркурус всегда особенно долго возился с ними, когда писал её портреты. Девушка приподняла одну бровь, безмолвно спрашивая, как он. Меркурус выразительно пожал плечами и перевёл взгляд на море.
Несколько минут прошли в совершенной тишине. Меркурус вдыхал вечерний воздух, столь вкусный после пыльных складов мастерской. И хотя вокруг суетились люди – всего в ста шагах ещё торговал рынок, а в фонтане радостно плескались дети, – рядом с Камилой было тихо и спокойно, словно они стояли в волшебном пузыре.
Она тронула его за руку, привлекая внимание, и указала на крепостную стену. Меркурус кивнул в ответ. Камила всегда мгновенно понимала, что ему нужно. И сейчас ему была необходима прогулка по краю, на грани воздуха, воды и земли. Сотня ступеней вверх, сотня ступеней вниз.
Они неторопливо шагали по широкой Набрежской стене. Меркурус слушал, как свистит ветер и волны озера вяло разбиваются о древние камни; он весь растворился в этих звуках и сам не заметил, как на лицо выползла довольная улыбка. Мышцы напряглись с непривычки: проводя дни напролёт в мастерской с Дарианом, Меркурус почти разучился улыбаться. Вдруг к пению стихий добавился едва различимый мотив – это Камила затянула песню. Сложно было угадать мелодию без слов, и Меркурус просто принялся размахивать руками в такт.
Они оставили позади озеро и вышли к юго-западной башне. Отсюда открывался лучший вид на западные рубежи – на закатное солнце и степь. Никаких гор, никаких рек, лишь желтоватая трава до самого горизонта. Королевство Флоры так и не построило в этих степях ни одного города, опасаясь набегов Людей Запада. Говорят, в Далёких Краях по другую сторону степи тоже были холмы и леса, однако их не удалось бы разглядеть даже с самых высоких городских стен.
Камила бродила от одного парапета к другому. Она гладила камни, водила пальцами по узорам и трещинам, выбивала одной ей понятный ритм. Замерев на краю внутренней стены, она выглянула между двух зубцов, лёгкая и ловкая, словно эльф. Меркурус следил за ней краем глаза, но не волновался. Он знал, что она не упадёт.
Это была странная дружба – между здоровым парнем и тихой немой девочкой. Никто не обучил Камилу флорийскому языку немых, поэтому она выдумала свой собственный и объяснялась как умела. Они выросли с Меркурусом в одном дворе, он привык к её манере с детства – и заговорил на языке Камилы, раз она не могла говорить на его. Удивительно, но именно немая девочка умела тронуть струны его души так, что выходила мелодия. Она его вдохновляла, и это было бесценно. Иначе как творить искусство, если вокруг только мрак и тяжёлая работа?
Камила рассмеялась и повернулась к Меркурусу. «Огненный ребёнок», – показала она жестами. Что это значит? Меркурус перегнулся через парапет и тут же узнал своих незадачливых покупателей. Рыжий мальчишка
