По краю земли - Катерина Ромм
Рене распахнула дверь и отступила в сторону. На гладком тёмном полу яркими пятнами выделялись клочки светло-синей материи, бывшие несколько часов назад платьем Венды. Шёлк, атласная подкладка, расшитые рукавчики – всё было раскидано, словно по комнате прошёл ураган. Только Венды не было.
– И куда она направилась в одном нижнем белье, интересно? – спросил, ни к кому не обращаясь, господин Деметрий и отчего‐то закашлялся.
– В свою комнату? – предположила Рене.
Леди Ивжени закрыла лицо руками и покачала головой.
– Она не поднималась к себе, – глухо отозвался старейшина. – Мы там первым делом посмотрели и оставили человека дежурить. Должно быть другое место…
Опустившись на колени, Рене задумчиво перебирала остатки платья. Туфель не было – Венда сбросила одежду, но не стала разуваться. Почему? Могла ли она отправиться в таком виде на свою любимую башню? В туфлях на каблуке это было довольно опасно, она бы не рискнула. Или же она сняла их позже. Впрочем, в замке было достаточно укромных уголков, куда она могла залезть в туфлях, не рискуя жизнью. В замке…
– И её никто не видел в замке? Всю ночь? – спросила Рене. Ей вдруг стало душно в маленькой комнате.
– Нет, – еле слышно прошептала леди Ивжени.
– Давайте посмотрим в другом месте, – сказала Рене и бросилась в коридор.
Путь был неблизкий: они шли не меньше десяти минут, минуя холл за холлом и галерею за галереей. Рене так торопилась, что старейшина даже не стал задавать вопросов. Несколько раз она, кажется, свернула не туда, чем усложнила себе задачу, но в конце концов всё‐таки вышла к широким двустворчатым дверям.
– Читальный зал? – удивился господин Деметрий. – Но это тупик, это же отдельный…
– Я знаю, – отмахнулась Рене. Она задыхалась от волнения.
В читальном зале было пусто, и старейшина с женой остались стоять в дверях на верхних ступеньках. Однако Рене сбежала вниз, прошла вглубь зала и замерла перед книжным шкафом. Она помнила, как вчера рано утром, выпроводив её после ночного визита, Венда подняла полукруглую оконную раму. Это можно было сделать только изнутри. Снаружи, сколько ни пытайся, рама всё равно падала на шкаф.
– Здесь как‐то зябко, – заметила леди Ивжени.
Рене обернулась к родителям Венды.
– Потому что окно открыто, – вся дрожа, сказала она.
– Окно? – переспросила женщина.
Зато отец Венды сразу всё понял. Он прикрыл лицо рукой и опустился на ступеньки.
– Это ведь не первый раз, да? – спросил он Рене.
Рене было ужасно стыдно. Она чувствовала, как пылает её лицо.
– Нет, – призналась она. – Но… ведь раньше она всегда возвращалась?
– Это раньше, – сдавленно ответил Деметрий. – Сегодня всё иначе.
Часть 2
α
Фелтон проснулся поздно, когда хозяева, приютившие его вчера на своём дворе, уже куда‐то ушли. Они не стали его будить, а на столе предусмотрительно оставили хлеб, масло и сыр, чтобы он не продолжал путь на голодный желудок. Фелтон прищурился от удовольствия, сполоснул лицо и начал одеваться: сначала нижнее бельё, затем длинные гольфы, юбка, сорочка и лёгкая кофта.
Позавтракав хлебцами, Фелтон достал из мешка тонкую бумажку и карандаш. Сжав губы от усердия, он нарисовал большой кружок, изображавший голову, а внутри – глаза и улыбку. На голове три волосины, по бокам крошечные уши. Рядом он приписал: «Спасибо! У вас уютный дом», – и положил готовый рисунок в центр стола, где на скатерти была вышита яркая саламандра.
Улыбающиеся головы Фелтон придумал года три назад, когда жил у матушки, и теперь использовал вместо денег, которых у него почти не водилось. Он знал, что большинство потеряшек ничего не оставляют гостеприимным хозяевам и что не имеет значения, можешь ты оплатить свой ночлег или нет: мало кто рискнёт прогнать одинокого ребёнка и навлечь на себя гнев Ангела. И всё же Фелтону хотелось сделать хоть что‐то приятное тем, кто ему помогал.
Лишний хлеб Фелтон бережно завернул в салфетку и спрятал в мешок, а флягу наполнил водой из кувшина – вот и все сборы. Начинался новый день, и сегодня Фелтон хотел бы добраться до Ангоры. Впрочем, торопиться было некуда. Не успеет, значит, переночует ещё где‐нибудь по пути.
Во Флоре всегда были потеряшки – беспризорные дети, вовсе не знавшие или лишившиеся своих родителей. Они бродили по стране и, в общем, делали что в голову взбредёт. До первого совершеннолетия любой дом открывал им двери и любая школа соглашалась их учить. Эти священные права были у потеряшек от сотворения мира, ведь именно от них – от таких же беспризорников – произошли когда‐то все флорийцы.
Легенда гласила: давным-давно, далеко-далёко на земле Поверхностного мира жила девушка по имени Авенжелина. С самого рождения за ней приглядывал Ангел-хранитель. Невидимый глазу, он держался рядом, помогал и поддерживал в трудные мгновения, не давая ей упасть. А тревог и забот хватало… Ведь Авенжелина была чиста душой, честна, отважна и бесконечно добра, и всё‐таки жизнь её была полна несправедливости.
Не в силах смотреть на страдания своей подопечной, однажды Ангел нарушил правила. Он создал для девушки отдельный тайный мир, в который не могли проникнуть люди с Поверхности. Новый мир был идеален. По зелёным холмам текла полноводная река, и простая вода из этой реки была вкуснее всего, что когда‐либо пила Авенжелина. На юге река впадала в тёплое море, где девушка могла беспечно нежиться на золотых пляжах. В лесах в изобилии росли съедобные грибы, ягоды и полезные корешки. Из гибких веток Авенжелина соорудила себе крышу над головой. Она возвела глиняные стены и взрастила пышный сад вокруг уютного домика. Авенжелина любила свой новый мир и с радостью исследовала горы и долины, реки и заливы…
И всё бы ничего, но в новом мире ей было ужасно одиноко. Авенжелина попросила Ангела населить мир разумными существами – и тогда Ангел создал стихийные народы воздуха, огня, воды и земли. Теперь Авенжелина могла играть в рощах с эльфами и плавать в хрустальных водах озёр с русалками, могла бродить по горам с гномами и саламандрами.
Но прошло время, и ей снова стало грустно. «Ангел, – попросила Авенжелина, – пожалуйста, впусти в наш мир людей. Я знаю, что порой они опасны и что с ними бывает трудно, но без них здесь пусто». И Ангел послушал Авенжелину: он собрал со всего Поверхностного
