Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая

Когда луна поднялась так высоко, что разглядеть её за тучами можно было, только запрокинув голову, всё вдруг смолкло и остановилось. Гости замерли, обернувшись к трону, пальцы Хоука коснулись моей ладони, но, когда я оглянулась, его возле меня уже не было.

Он поднялся с трона. Лесные феи окружили возвышение, и белые розы, что оплетали его, стали расти, туго сцепляясь ветвями и распуская бутоны, пока не сложились перед Хоуком в подобие стола. Лирана поставила на него хрустальную чашу, наполовину наполненную вином, а Олмун – положил рядом подушку, на которой покоились сердце вепря – такое же красное и блестящее, как и в день, когда я его достала, – цветок с рогов Звёздного оленя и длинный тонкий кинжал.

– Народ фейри! – голос Хоука разнёсся над полем в полной тишине. – Спасибо, что решили разделить со мной эту ночь. Ночь, которая станет новым началом, новым летом и новым рассветом. Луна – свидетель и мой проводник во тьме. Я приношу клятву своему народу и своей земле. Клятву чести и клятву верности. Я клянусь вести вас туда, куда укажет мне сердце, полное любви. – Хоук взял с подушки сердце и поднял над чашей. Сердце забилось на его ладони и стало истекать кровью, которая смешивалась с водой. С каждым ударом оно становилось все меньше, пока совсем не исчезло в чаше. – Я клянусь, что взор мой будет ясен и чист, как сияние звёзд. – Он взял цветок, и тот серебряной пылью осыпался на дно чаши. – Моя сила ваша, а ваша – моя, потому как едины народ, Пять Дворов и Верховный Король.

Хоук взял кинжал, полоснул себя по руке и позволил крови смешаться с содержимым чаши и произнёс длинную замысловатую фразу на фейском. Поднял чашу и осушил до дна. И в следующий миг фейри все – как один – склонились перед ним. Я, не ожидав такого поворота, тоже поспешила согнуть спину. По толпе волной пролетел восторженный вздох, а после фейри взревели, подпрыгивая и хлопая в ладоши от возбуждения, они приветствовали нового Верховного Короля. Фейри, напитавшись силой Хоука, опьянели окончательно и смели меня, пустившись в дикий, совершенно безудержный пляс. И мне пришлось пробиваться на свободу, расталкивая их локтями.

Выбравшись из толпы, я облегчённо выдохнула и обернулась. Хоук стоял на коленях перед Олмуном, который опускал на его голову тонкую, свитую из золотых оленьих рогов корону. Плечи Хоука были опущены, грудь тяжело вздымалась, будто держался он из последних сил. Я не задумываясь коснулась нити, желая поддержать его. Хоук содрогнулся, схватился за грудь, и Олмун поспешил поддержать его за локоть.

А я развернулась к замку. Присутствовать на второй части церемонии я не планировала. Догадывалась, чем это может закончиться, поэтому хотела оказаться как можно дальше отсюда. Ферр обещал приютить меня в подвале библиотеки до рассвета.

В замке было темно и тихо. Эхо моих шагов разлеталось по коридорам, и я вздрогнула, когда услышала ещё одно эхо. Остановилась, прислушиваясь, оглянулась и с облегчением выдохнула, увидев, как из-за поворота вышел Эрренд. Но уже спустя несколько ударов сердца вернулась тревога. Эрренд, бледный и потерянный, остановился напротив меня и протянул длинный, выпиленный из рога Звёздного оленя нож. Я тупо уставилась на клинок, разглядывая навершие: его искусный мастер превратил в голову птицы, которая смотрела на меня тёмными провалами глазниц.

– Сегодня, – тихо сказал Эрренд, и я едва расслышала его голос за шумом крови в ушах.

– Нет, – только и смогла выдавить я.

Эрренд стиснул зубы, сжал в ладони нож и почти ткнул в меня рукоятью.

– У тебя нет выбора. Как и у меня.

– Он спас тебе жизнь!

– И я буду ненавидеть себя за это до самого конца. Я бы хотел этого не делать, Хель. Но попался в ту же ловушку, что и ты. Не волнуйся, магия сделки сделает всё за тебя. Главное, не сопротивляйся. Тогда всё закончится быстро.

– Это ты убил оленей? Волки, они были твои, ты призвал их так же, как Ран призывает птиц? – Догадки одна за одной посыпались из меня. – И специально не мог правильно кинуть сеть? Ты же прекрасный охотник. Внезапный приход Сынов Полумесяца в лагерь – тоже твоих рук дело? Ран знает?

– Нет! И не должна узнать! – выпалил он. – Я делаю это ради неё. Мы продали яйцо дракона, на нём и на сундуке клеймо Ран, понимаешь? Её подпись. Это… – Он сглотнул. – С помощью этого проклятого яйца он натравил дракона на королевскую семью. Они все погибли именно из-за этого яйца! И он запросто всё обставит так, что Ран обвинят в гибели Верховного Короля и казнят. Он может. Он всё может. А я не могу этого допустить, Хель, прости.

– Послушай, Эрренд, я уверена, Хоук выслушает тебя, он поймёт и…

Эрренд не стал меня слушать:

– Я передаю тебе истинные слова Дугала: «Возьми этот нож, иди в спальню Хоука и исполни условия сделки в момент, когда этой ночью его сердце откроется тебе».

Я хотела послать Эрренда на хрен, но рука сама потянулась к ножу. Рог был тёплым и шершавым, лёг в руку так привычно, будто всю жизнь я только им и убивала. Тело тяжело развернулось и повело меня к лестнице. Сердце билось удивительно медленно, тяжело, каждый удар вторил шагам, отдавался дрожью в теле и болью в висках. Я пыталась сопротивляться, но, кажется, даже дышала я теперь не по своей воле.

Не помню, как поднялась наверх и миновала лабиринт коридоров. Рука открыла дверь спальни, ноги бесшумно провели меня по ковру, нож скользнул под подушку на кровати. И тогда ко мне вновь вернулся контроль над телом.

Я радостно выдохнула, сжала кулаки, проверяя отклик мышц. Надо убираться отсюда. Если Хоук меня не увидит, то и сделку я выполнить не смогу. Я не собиралась сдаваться Дугалу так легко.

Дверь за моей спиной распахнулась. Я испуганно оглянулась.

На пороге стоял Хоук. Он быстро и тяжело дышал, так, что цепочки на груди звенели, сталкиваясь друг с другом. Глаза светились расплавленным золотом. В один миг нить между нами натянулась, и я почувствовала, как во мне бьётся подобно набату его сердце. Хоука не должно быть здесь. Он не должен был прийти. Не сюда. Не ко мне.

– Я тебя обыскался, leir nissah.

Хоук шагнул мне навстречу и замер,