Навий мир - Владислав Викторович Порошин
– Если ты, Кантемирка, такой перестраховщик, то сидел бы дома, на печи, – прорычала командирша Дарья. – А тебе, Баярдович, вообще грех о голове беспокоиться, потому что там всё равно пусто, однако. Значит так, если я вас в это дело втравила, то решать и отвечать тоже буду я. Учёного из Навьего мира берём с собой. В таком виде Арсений через портал не пройдёт, это ясно, как День гнева. Кроме того учёный нас вчера всех спас, и теперь мы по любым законам чести его должники.
– Добрый день, – прохрипел я. – Поесть бы чего-нибудь сытного, а то у меня ни руки, ни ноги не шевелятся. Кстати, почему?
– Здравствуй, Арсенчик! – обрадовалась моему пробуждению Таисия. – Ноги и руки скоро придут в норму. Мы просто вчера не успели тебя предупредить, – девушка кашлянула и покосилась на Кантемира, – что сильные магические заклинания опасны для здоровья.
– Ничего они не опасны, – проворчала Дарья и, взяв в руки кружку с каким-то варевом, подошла ко мне. – У тебя талант к магии. А недомогание - это мелочи, это с непривычки. Пей, – девушка сунула мне под нос что-то смутно похожее на зелёный чай.
Я тяжело вздохнул, отогнал от себя совершенно идиотскую мысль, что меня хотят отравить, и припал губами к отвару, который пах приятной мятой. И с каждым глотком этой тёплой живительной жидкости ко мне постепенно стали возвращаться силы. И я сначала сам взял кружку в свои руки, а затем, осушив её до дна, встал на ноги. Голова кружилась, руки немного тряслись, словно мне вчера пришлось поработать на разгрузке вагона с цементом. Однако путь до полупотухшего костерка, где грелись на шампуре кусочки шашлыка, я проделал сам. После чего впился зубами в хорошо прожаренное сочное мясо.
– Выздоравливает, однако, – хохотнул Григория Баярдович. – Скоро будет в эпискирос играть, вдобавок.
– Предложение есть отправить учёного в мир его Навий, пока оранжевый Гелиос далёк от заката неминуемого, – пророкотал Кантемир Сирин.
– Сказано в академию, значит в академию, – прошипела командирша Дарья. – Арс, ты согласен провести у нас в гостях несколько дней?
– Дней пять меня никто не хватится, – кивнул я. – Зачёты я получил автоматом, шабашки все сдал. К тому же скоро 9-е мая, День Победы, и мы российские учёные будем отдыхать от трудов научных и праведных.
– Кхе-кхе, а над кем победы, однако? – вдруг заинтересовался Григорий из рода Энбарр.
– Была в нашем мире страшная война против фашистских оккупантов, – буркнул я, дожевав кусок мяса. – Много хороших и достойных людей погибло.
– Тысячи сгинули в ратной зарубе? – спросил Кантемир.
– Общие потери во Второй мировой войне составили 70 миллионов человек, – хмыкнул я и, снова почувствовав недомогание, присел на ближайший пенёк. Услышав озвученную мной цифру, друзья испуганно переглянулись. Из чего можно было сделать вывод, что здесь проживает значительно меньше народу, чем на Земле. – Кстати, почему вы называете мой мир - Навьим миром?
– В нашей академической среде так принято, – пожала плечами Таисия. – Мы - мир явный, проявленный, мы есть Явь. Все остальные параллельные миры - это Навь, миры сказок, легенд и преданий.
– Это ещё большой вопрос, кто из нас мир сказок, мы с трамваями и библиотеками или вы с бесокрылами и вурдалаками, – пробурчал я, и мои глаза сами собой закрылись, вновь погрузив меня в непроглядную тьму.
***
Следующее моё пробуждение произошло в обстановке, которая являлась полной противоположностью заброшенной и полуразрушенной башне. Я лежал под лёгким, но тёплым одеялом, на качественном пружинном матрасе и вдыхал аромат каких-то изысканных французских духов. Над головой хорошо различался белый украшенный ботаническим барельефом потолок, а сквозь большие панорамные окна виднелся заходящий за горизонт оранжевый Гелиос.
И чувствовал я себя очень даже неплохо - руки и ноги вполне сносно шевелились. А ещё мне запомнился странный и красивый сон, незадолго до самого пробуждения. Я видел, как лечу на белом крылатом коне, и под нами проплывают леса, луга, реки, озёра и маленькие сказочные деревушки. Кроме того по правую руку от меня летел большой и чёрный орёл, который нёс на своей спине Дарью, прижимавшую к себе пушистую рыжую кошку. К сожалению, к чему сняться полёты и кошки я не знал, но что-то мне подсказывало, что к приятным и весёлым приключениям.
– Очнулся, однако, – пробасил над моим ухом Григорий Баярдович.
И только тогда я обратил внимание на своих товарищей, которые с напряжёнными лицами сидели на соседней кровати с левой от меня стороны. Кроме них в проходе этой пустой и просторной, словно зал для бальных танцев, палате с множеством коек и больничных тумбочек стояли трое преподавателей, и не требовалось быть провидцем, чтобы понять, что сейчас они решали мою судьбу, а так же участь Дарьи, Таисии, Григория и Кантемира. Хотя, пожалуй, лицо философа Кантемира Сирина выглядело совершенно равнодушным.
– Так-так, – произнёс 50-летний черноволосый мужчина среднего роста с короткой и полностью седой бородой и такими же седыми усами.
Далее он сделал несколько шагов к изголовью моей кровати и внимательно посмотрел на мой лоб и на зону, находящуюся чуть выше головы. «Ауру рассматривает, – догадался я. – И чего вам, товарищ, от моей ауры понадобилось? Обычная у меня аура, среднестатистическая, как у всех нормальных людей».
– Признайся, путник, это правда, что ты убил Вия? – бархатным голосом спросил мужчина, облачённый в необычную красную шапочку, в центр которой был вшит большой овальный рубин. Кроме того мужчина выделялся от других преподавателей красным бархатным халатом, украшенным золотыми звёздами. К слову сказать, его коллеги носили халаты синего цвета. Только у красивой черноволосой женщины был золотистый пояс, а смуглолицый мужчина с греческим носом предпочёл подпоясаться чёрным кушаком.
– Вий сам виноват, – смущённо буркнул я, покосившись на Дарью. – Мы ему кричали, чтобы он поворачивал назад свои оглобли и топал обратно в лес. А он сунул бананы в уши и шёл, как к себе домой. Пришлось его шарахнуть разок молнией, то есть Перуном по
