Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт
– Нахт… – Сети вздохнул. – Да, она была в святилище Инпу, приносила жертву, беседовала со жрецами. Там все уже слышали о произошедшем в храме…
– И? – нетерпеливо переспросил меджай.
– Она покинула город, Нахт. Совсем недавно, на роскошной ладье.
Воин был готов к этому с самого начала, но сейчас, услышав, словно получил удар под дых. Внутри ещё теплилась смутная надежда.
– Её увели? Похитили?
Сети покачал головой и тихо ответил:
– Боюсь, она предала нас, Нахт.
Их ладья покидала порт на закате, когда был погружен весь товар. Пришлось бесцельно бродить по городу в ожидании. Нахт заглянул в святилище Инпу, просто чтобы послушать разговоры жрецов, побывать там, где была она.
Предала.
Понимание этого вонзалось в самое сердце, раз за разом, умножало боль, которую он попытался тщательно скрыть внутри, просто чтобы не сойти с ума. Шепсет ничего ему не обещала, не обещала быть с ним до конца – и вообще не обещала быть с ним. Но за время их пути Нахту казалось, что они в самом деле стали соратниками, друзьями, возможно, даже с надеждой на что-то большее в будущем. Он привык сражаться спина к спине и думал, что так между ними и было. Спина к спине, против враждебного мира, как бы это ни было высокопарно.
Но Шепсет воспользовалась моментом его слабости, когда Нахт понял, что потерял всех своих близких, и попыталась надавить на него, вынудить предать Таа. Поддержать молодого царевича Рамсеса…
… в которого была влюблена.
Не остановилась даже перед тем, чтобы украсть амулет, который Нахт по неосторожности оставил с личными вещами. Ему ведь даже в голову такое не могло прийти!
Так где же была правда?
А когда она обнимала его, когда говорила, что боялась потерять, – неужели лгала?..
Он хотел бы спросить об этом, глядя ей в глаза. Но внутри уже решил, что пройдёт свой путь до конца. Раз уж Шепсет теперь не желала его защиты, раз не считала их путь общим – пусть попытает счастья в столице.
А он исполнит свой долг и найдёт наследника, которого избрал Владыка, а потом отомстит за своих.
Глава XXIX
1-й год правления Владыки
Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона
Нахт
Первые дни пути у Нахта ещё оставалась надежда, что они догонят ладью жрицы Бастет. Он и сам понимал, что надеется зря, и вообще не хотел думать о Шепсет, а уж тем более о возможности встречи. Но мерцающие в лунном свете чёрные воды Итеру и тихий плеск волн напоминали ему о беседах с ней и даже об их жутких путешествиях за грань привычного бытия.
А когда он увидел на горизонте первые пирамиды, возвышавшиеся над пышной зеленью берегов в матовой рассветной дымке, сердце пропустило пару ударов. Они ведь мечтали оказаться здесь вместе, увидеть поближе… и Нахт хотел, чтобы впервые вот так захватило дух, когда этот миг можно было бы разделить с ней.
Увы, ладья, уносившая Шепсет к столице, миновала эти земли ещё раньше. Интересно, вспоминала ли о нём жрица, так же проплывая величественные силуэты последних обителей древних Владык? Или позже, когда, как Нахт, увидела ослепительные белые грани и золочёные вершины пирамид эпохи легенд, в сравнении с которыми меркла даже привычная ему красота Ипет-Сут? Зрелище внушало трепет и благоговение. Лишь с помощью Богов, живя в Маат, народ рэмеч мог бы воздвигнуть подобное. Пирамиды покоряли воображение, и теперь меджай понимал сравнение с пиком Та-Дехент, под которым Владыки уже новой эпохи повелели строить себе гробницы. И в отличие от Та-Дехент, они были рукотворными. Перед величием гения древних что-то внутри замирало, и хотелось хоть немного приблизиться к ним, чтобы испытать некую причастность. Наверное, впервые за долгое время Нахт почувствовал гордость от принадлежности к народу рэмеч, хотя бы наполовину. Сменялись эпохи, Та-Кемет переживала и войны, и междоусобицу, и смену власти, но всегда помнила свои истоки и возвращалась к ним.
«Путь же так будет теперь. Пусть наш народ не падёт перед Исфет, не потеряет свою мудрость и великое мастерство. Пусть будут новые творения во славу Богов, сохраняющие память о всех нас в вечности и бесконечности…»
– Наводит на разные мысли, да, друг? – с улыбкой тихо проговорил Сети, подходя к воину. – Не раз уже бывал здесь, а каждый раз как вижу их, так аж сердце из груди выпрыгивает. И мысли успокаиваются, направляясь куда-то в сторону вечности. Ахет-Хуфу, Ур-Хафра, Нетчери-Менкаура[63]. Даже удивительно, что такое могли построить люди, хоть бы даже и по божественной воле! Великий, великий народ… Когда всё закончится – непременно навести эти места. Да и вообще, устрой себе замечательное путешествие по родным землям, когда над тобой не будет тяготеть никакой долг и не надо будет ждать удар из каждой тени.
– Пока даже не верится, что такое время может наступить, – невесело усмехнулся Нахт.
– Ну, мы ради того и стараемся, чтоб непременно наступило.
Меджай кивнул, размышляя о том, захочет ли побывать один там, где они хотели оказаться вместе с Шепсет. И сколько бы историй он мог рассказать, вернувшись домой… а теперь и рассказывать будет некому. И дома больше нет.
В груди отозвалась зияющая пустота, раскалывающая нутро. Нет, нельзя вспоминать, нельзя думать обо всём этом, иначе он не сможет сделать и шага… Сосредоточиться только на миссии. И на мести.
– Впереди нас ждёт Меннофер, легендарный город Белых Стен. Слыхал же, да, что когда Обе Земли объединились, первую столицу заложили где-то в этих краях? И вот гляди ж ты, наши Владыки решили перебраться поближе к истокам…
Сети продолжал что-то болтать – о династии, о том, как жаль, что они не смогут прогуляться по древней столице и надо быстро искать людей чати и садиться на другую ладью, а оттуда уже караваном. Рассуждал, от какого из оазисов им придётся идти уже только вдвоём, да ещё и постараться не сгинуть в песках – но там уж, мол, Сет защитит.
Нахт слушал вполуха. Просто болтовня успокаивала и отвлекала, почти как мерный плеск речных волн. Раньше он, может, и счёл бы Сети немного навязчивым, но сейчас был даже благодарен, потому что говорить самому не было сил. А оставаться наедине с собственными мыслями – тем более.
* * *
Удивительно, но теперь их путешествие стало словно чуть более… спокойным. По крайней мере, исчезло ощущение, что их преследуют.
