Перевозчик (СИ) - Константин Владимирович Денисов
Выворачивая руль, я разгонял грузовик с платформой в сторону узкого проезда между зданиями. Сам он там должен был проехать, а вот ромашка уже нет.
Броневики стояли носами в противоположную сторону, и им понадобилось время, чтобы развернуться. Они исступлённо жали на клаксоны, видимо, поняли, что я задумал. Но мне на их нежные чувства был плевать. Уверен, что они просто увлечённо наблюдали за ходом битвы, а не за вверенным им объектом. Если их жёстко накажут, что ж, я буду только рад.
В действиях они были тоже сильно ограничены. Стрелять по ромашке они опасались, боясь её повредить, хотя у них было много чем.
Если бы у них было время подумать, то, может, они что-то и придумали бы. Но я такой возможности им не дал, разгоняя грузовик и стремительно приближаясь к узкому переулку.
Когда проезд между корпусами был совсем близко, боль в ноге стала нестерпимой, и чтобы заглушить её я заорал:
— Ромашки спрятались, поникли лютики…
Мне удалось набрать приличную скорость до столкновения. Я ожидал, что удар будет сильным, но не ожидал, что настолько. Когда лепестки ромашки врезались в углы домов, кабину подкинуло в воздух, и мне показалось, что она встала, чуть ли не вертикально. Меня бросило вверх, и я до кучи приложился ещё и головой о потолок. Приземлившись на своё место, а снова вдавил педаль газа, крича при этом от боли в ноге.
Двигатель взвыл, а я бросил взгляд в зеркала. Слева конструкцию покорёжило и практически оторвало, справа же, несмотря на повреждения, лепестки продолжали держаться.
Машина уже вновь опустилась на все колёса, двигатель ревел, пытаясь сдвинуть застрявшую машину вперёд, лепестки хрустели и стонали.
Потом вдруг что-то звонко лопнуло, и грузовик резко дёрнулся вперёд. Меня сначала бросило назад, а потом швырнуло на руль. Грудная клетка вспыхнула болью.
— Чтоб тебя! — процедил я сквозь зубы.
Конечно, если я задумал таран, то нужно было обязательно пристегнуться, безумием было этого не сделать. Но в суете происходящего мне это даже в голову не пришло, и теперь я всё время за это расплачивался. Возможно, я сейчас на адреналине и могу даже не прочувствовать те повреждения, которые получил.
Только ноге плевать на выплеск гормонов, она продолжает обжигать острой болью. А я как мазохист продолжаю давить ей на педаль. Спохватившись, я сдвинул больную ногу левой и теперь давил на педаль ей.
Пару лепестков у ромашки оторвало, сама она съехала вниз и теперь волочилась за платформой по земле, периодически цепляясь искорёженными, но пока что держащимися лепестками, за стены.
Броневики не отставали, я видел их практически вплотную за собой. Видимо, ждали, когда этот узкий проезд кончится и меня можно будет обогнать. Ромашка уничтожена, и со мной теперь уже можно будет не церемониться.
Словно подтверждая эти мои мысли, застрочил пулемёт, и кабину пробило в нескольких местах на вылет, изуродовав лобовое стекло.
Я резко вдавил тормоз, и грузовик сотряс страшный удар, сопровождаемый скрежетом металла. Броневики не успели среагировать и вписались сзади в изуродованные остатки ромашки и платформу. Точнее, один вписался в меня, а второй в него. Первый даже заскочил на платформу передними колёсами.
Интересно, как там оператор ромашки себя чувствует? И там ли он вообще?
В пылу погони я не следил, что происходит в небе, и сейчас эта экстремальная остановка дала мне такую возможность. Купол разрушался! Всё-таки такая большая и сложная, напитанная огромной энергией система, не может просто исчезнуть. Бело-жёлтые соты начинали осыпаться вниз золотым дождём, таким образом, утилизируя энергию купола.
— Зашибись! — крикнул я возбуждённо, ударил ладонями по рулю и снова вдавил педаль газа. Краем сознания я удивился тому, что не забываю, когда нужно выжимать педаль сцепления. Видимо, старые знания, пусть и практически не востребованные, плотно засели в голове.
Двигатель взревел, передок снова поднялся вверх, а потом упал обратно после того, как сзади что-то с хрустом оторвалось.
Ромашка наконец-то отделилась от платформы. На ней застрял броневик, ехавший первым, а второй вообще остался за ним, не имея места для того, чтобы проехать.
Подвижности они на какое-то время лишились, но вот оружие у них по-прежнему было в порядке. Я услышал ещё одну очередь, отчего непроизвольно вжал голову в плечи и низко наклонился к рулю.
Не знаю, куда они попали, но грузовик резко вильнул, что-то лопнуло сбоку, скорее всего, колесо, и машину стало тянуть в левую сторону. Чтобы держаться прямо, приходилось прикладывать огромные усилия.
Неожиданно стена кончилась, и я оказался на перекрёстке. Поняв, что не удержу больше машину и сейчас врежусь в угол дома, я надавил на тормоз что есть сил. Грузовик резко занесло, и он впечатался в стоящий на перекрёстке столб бортом.
Меня очередной раз тряхнуло и ударило обо что-то, но я уже не обращал на это внимания.
Было понятно, что мой транспорт дальше не поедет. Я буквально вывалился из кабины и заковылял к ближайшему строению, надеясь укрыться там. Я увидел, что броневики пытались проехать по переулку, но лежащая под первым из них искорёженная ромашка не давала этого сделать. Причём второй броневик таранил сзади первый, пытаясь столкнуть. Не дожидаясь пока меня увидят и откроют огонь, я побежал дальше.
На улице из-за падающего сверху золотого дождя было светло почти как днём. Сейчас это работало против меня, потому что так будет сложнее спрятаться.
Доковыляв до распахнутой железной двери, я ввалился внутрь. Там было полно каких-то больших ржавых бочек. Кое-как лавируя между ними, я шёл всё дальше и дальше, постепенно понимая, что далеко уйти не смогу.
Чёрт, как же мне всё-таки не хватает левитации!
Удары головой тоже постепенно давали о себе знать. Меня начало мутить, и мир слегка поплыл. К этому прибавлялась дикая боль в ноге, которая с каждым шагом становилась всё нестерпимее, и боль в грудной клетке, которая делала мучительным каждый вдох.
В общем, темп моего продвижения вперёд падал с каждой секундой, и я подозревал, что скоро вполне могу потерять сознание. Нужно было искать место, где спрятаться, в этом был мой единственный шанс.
Очередной шаг неожиданно стал последним, и я понял, что больше не могу наступать на правую ногу, хоть меня убей. Справа были какие-то ящики. Я направил
