Академия преемников. Кощеев не убивать! - Александра Логинова
— Давай звать, — согласилась я, поднимая с земли камень.
С третьей попытки прозрачное стекло треснуло, и из спальни в другом крыле послышался отборный французский мат. Вихрастая рыжая голова высунулась наружу, покрыв нас слоем крепкой ругани, и пригрозила сжечь на месте. Сенька обозрел хулиганье, разбившее ему окно, и состроил кислую мину.
— Мадемуазель, вы очаровательны, но две на одного меня — это моветон с утра пораньше.
— Выползай, змеище поганое, биться будем.
— С кем? Четыре утра, мать моя вуира, дайте поспать.
— Не время спать, — богиня торжественно повысила голос, будто вдохновляла народ на восстание. — Хватай меч и прыгай вниз. Пожалуйста.
«Кажется, любовная потеря на нее плохо влияет», — опасливо пробурчал друг, сигая вниз в одних пижамных штанах и с клинком наперевес. От прежней тихой, стеснительной Фриды остались только белые платья, остальное разбилось вдребезги, обнажив суровую непримиримую душу северного воина.
Заштопанный порез остался коротким шрамом на боку Полоза, двигающегося в авангарде. Идя обманчиво расслабленной походкой, царевич-полоз держал саблеобразный клинок наизготовку, как танцор, уверенно держащий партнершу в объятиях. Одно движение — и смертельный танец обезглавит противника прежде, чем тот успеет моргнуть. Проходя мимо кленовых зарослей, Арсений внезапно вскинулся и сделал резкий выпад вперед.
Лязг! Две железяки столкнулись в воздухе, выбив искры, на мгновение ослепившие нас всех. Из кустов торчало опасное острие чьего-то меча, готового защищаться от золотой сабли.
Я быстро призвала зеленый плющ, оплетающий корни кустарника, и натравила его на противника. Послушное растение спеленало врага с ног до головы, выдавив из него тихие ругательства. Хозяина меча в мгновение ока выволокло из кленов, и я ощутила резкую головную боль.
— У тебя дар сохранять постоянство нашей разношерстной компании.
Связанный плющом Кощей опустил меч, растерянно оглядев троицу приключателей на мягкие булочки. Я в ночной сорочке, Фрида в банном халате и полуголый Сенька произвели на царевича ошеломляющее впечатление, повреждающее рассудок. Константин отогнал присмиревшие путы и принялся быстро расстегивать пуговицы дорожного камзола, оставшись в одной белой рубашке, чтобы приблизительно подходить под нашу атмосферу.
— Совсем обнаглел, — прошипел он, швыряя одежду Полозу. — Прикройся немедленно!
— Да чего они там не видели, — риторически спросил Сенька, возвращая камзол обратно. — С чужого плеча барскую шубу не ношу.
«В смысле, чего не видели?», — обомлел царевич. Мы с богиней благонравно промолчали, осматривая окрестности с жутко деловым видом. Предположим, я трижды посмотрела все, а у Фриды целый взвод павших берсерков, положенных дочери Фрейи. Справедливости ради, Полоз абсолютно не стеснялся наготы и принципиально не придавал ей значения, имея свою нечеловеческую мораль. Вот прилюдно сбросить кожу — это да, стресс, а одежда… Фигня на постном масле.
— Почему ты здесь?
— Ждал Иннокентия Венединктовича, чтобы сдать ключ от комнаты, — он указал на крыльцо, где стояли сундуки, готовые к дороге. — Услышал треск сломанных сучьев и пошел проверить.
— А крики слышал? — я настороженно осмотрела мятую траву с характерными следами поползновения тела вдоль барьера академии.
Колдун помотал головой, мгновенно уяснив суть: наша бедовая троица из дома без проблем не выходит. Отбросив лишнее, Константин обменялся двумя знаками с Полозом, невероятным образом получив всю известную змею информацию. Хоть и скандалят, а на деле отличные напарники.
За конюшней, где дремали шайтаны в шкурах лошадей, Фрида отыскала четкий отпечаток нежити. На толстом суку болтался кусок высушенного, давно заплесневелого легкого, без усилий оторвавшийся от владельца. Кощей быстро сжал гадость в руке и тут же двинулся в обход колючей крапивы, присыпанной снегом. Я отчаянно чесалась в секретном месте и думала, что определенно что-то забыла. Саднящее чувство беспокоило настырным комаром: забыла, точно что-то забыла.
Оно и неудивительно, каждый день до Васильева вечера полон ритуалов и обязательных действий, гарантирующих, что мир людей простоит еще годик.
Когда чесотка на бедре стала нестерпимой, я соизволила опустить глаза на покрасневший участок кожи. Чуть выше колена уютно устроилась семья неспящих кровопийц, чихающих на зиму у людей. Все насекомые в октябре перебираются в Приграничье, устраивая массовый перелет-переполз в теплое, относительно сытое место. Я со вздохом отстала от остальных и принялась вытаскивать из ноги первого «вампира».
— Что такое, дружочек? — пальцы отцепили клеща. — Хочешь что-то сказать?
Четверо маленьких насекомых успели присосаться к матушке-Яге, сильно ошибившись с выбором жертвы. Бедолаги, отравитесь же священной кровью, зачем полезли? Не дай Макошь, еще заболеете и вовсе помрете.
— Он тебя укусил? — над ухом раздался напряженный голос.
Встревоженный Кощей схватил меня за запястье, тщательно рассматривая букашку. Клеща слегка подташнивало от моей крови и укачивало от рывков, вызывая у меня дополнительную порцию жалости.
— Нет, — а то еще заставит лечить невинно отравленное насекомое.
— Хватит врать.
Константин опустился на корточки, рассматривая энцефалитную компанию. Отчего-то стало слегка неловко. Уф, можно я уже пойду? Похороню клеща, пока его окончательно не разорвало от ядерной смеси колдовства, текущего по моим артериям.
Внезапно холодные пальцы коснулись бедра.
— Потерпи, — попросил он.
Попросил клеща или меня? Наверное, меня, потому что…
— А-а-а-ау! Прекрати, хватит! Сами отпадут!
Стальные тиски выкручивали насекомых из ноги, причиняя неслабую боль. Я попыталась оттолкнуть дурака, но колдун ловко перехватил мою ладонь, бескомпромиссно зафиксировав ее на месте и мимолетно погладив по безымянному пальцу. Когда последний клещ покинул организм, я сжато выдохнула сквозь зубы. И что теперь? Благодарить?
— Дурочка, в следующий раз смотри, куда идешь.
Вот и ответ. Пошел он к черту, никакой благодарности этому фашисту. Сердито зыркнув на благодетеля, я галопом понеслась за друзьями, с интересом глядящими в траву.
Посреди плешивого репья, куда по доброй воле никто из студентов не суется, лежала мертвая девушка, безвольно раскинув руки, точно рухнула на землю от выстрела. Сенька первым делом испустил жалостливый вздох — любая потеря в женских рядах считалась им катастрофичной, и Фрида неловко погладила его по руке, утешая. Костя отнесся более прагматично, подойдя к трупу сбоку и легонько попинав даму под сломанные ребра.
«К рассвету окончательно упокоится», — сказал он, награждая нежить легкой оплеухой с каплей навьей силы.
Азярница распахнула закатившиеся глаза, уставившись жутковатым черным зрачком. Второй зрачок — пепельный, погасший — сумасшедше вращался по глазнице, вызывая омерзение. В лысом черепе с подпалинами была дыра, из которой выглядывало сморщенное грязно-серое нечто, бывшее при жизни мозгом, а после — ненужным под водой атрибутом. Я почувствовала легкий укол совести: азрянице пришлось полностью вырвать волосы, чтобы избавиться от пламени Сварога.
Гортанно закричав, нежить рывком села, уставившись на нас абсолютно безумным взглядом.
— Пан! Пан-государь, умоляю, спасите!
— Тамбовский волк тебе пан, —
