Саламандра - Полевка
— Врете! — Лекс топнул ногой перед Рийангаххром, — вы просто пытаетесь заманить меня к себе! Я вам не верю! Если и было послание, адресованное мне, то оно должно было быть коротким, таким, чтобы я сразу понял — оно от надежного человека! А вы здесь придумываете истории на ходу и думаете, что сможете делать все, что вам захочется? Если вам есть что мне сказать, то сейчас самое время! Ну же, я жду!
Рийангаххр кусал губы и явно не мог на что-то решиться. Лекс показательно фыркнул на него и с размаха уселся возле мужа. Сканд сразу обнял его и прижал к себе. Рийангаххр, увидев, что происходит, похоже, решился, он выставил вперед руки, будто моля о прощении и, явно волнуясь, произнес:
— Перед самой смертью Элли произнес всего одно слово, и как мы ни пытались его понять, но этот секрет он унес с собой. Но может, это слово предназначалось не для нас, его верных последователей, а для того человека, кто займет его место?
— И что это за слово? — ехидно скривился Лекс, — говори, это твоя последняя попытка, чтобы я тебе поверил!
— Он был в бреду и, возможно, мы не расслышали его достаточно четко, — начал юлить Рийангаххр, но заметив, как Лекс собирается встать и уйти, вытянул вперед руки, пытаясь поймать его за одежду, и выпалил, — вот это слово: «НЕВЕРЬСУКАМИБЕГИ»
Александр
— Бред какой-то! — Лекс потряс головой и отскочил от Рийангаххра, который почти схватил его за тогу, — оставьте меня в покое! Мне душно! Пойду, пройдусь! Папа, можно я отойду?
— Иди, мой мальчик, — Кирель кивнул и сделал жест возникшим за его спиной монахам, — мои монахи тебя проводят. Рийангаххр, займите свое место и не срывайте нам праздник! — Кирель взмахнул рукой и прикрикнул, — музыка!
Музыканты, опомнившись, начали пиликать что-то задорное, танцовщицы выскочили с маленькими бубнами в руках и начали танцевать, отбивая себе ритм.
— Я провожу, — Сканд встал с ложа и придержал мужа за локоть, — может, хочешь домой?
— Нет, я погуляю в саду, немного успокоюсь и вернусь, — Лекс поправил складки тоги на плече.
Сканд кивнул головой и пошел следом за Лексом к ближайшим дверям. Прислуга шарахалась в стороны, чтобы уступить дорогу, но Лекс ничего не видел: ни напряженного взгляда Киреля, ни того, как белые монахи заступили дорогу черным и не дали им выйти из атриума, не заметил и тяжелых взглядов, которыми его наградили Гаури и Люций. Стоило Лексу и Сканду выйти из атриума, как здоровяк схватил рыжика и, резко прижав к себе, требовательно заглянул ему в глаза.
— Что это только что было? Что такое Гудвин? Какой волшебник? Что происходит? Какие такие сны? Ты спишь, как дитя, тихо и спокойно. Лекс, объяснись, я ничего не понимаю!
— Сканд, отпусти меня на мгновенье, — когда руки мужа дрогнули и с трудом разжались, Лекс скинул с себя тогу и, оставшись в одной тунике, обнял мужа за шею, — а теперь возьми меня на руки и отнеси в комнату Киреля. Мне нужно тихое место, чтобы все обдумать.
Сканд без возражений подхватил рыжика под попу и прижал к себе. Если бы он мог, он вжал бы в себя этого несносного человечка, который оплел его ногами, уткнулся носом в шею и, кажется, слегка дрожал, как от холода. Монахи подхватили с пола кипу ткани и едва успевали за широкими шагами генерала, который торопился спрятать своего мужа от всех бед и ненастий. Лекс немного успокоился и попытался отодвинуться от Сканда.
— Отпусти меня, я уже не тот мальчик-тонкий прутик, я тяжелый. Отпусти, я сам пойду!
— … - Сканд тяжело вздохнул и прижал его крепче, — ну уж нет. Мне так спокойнее. Ты — мое золотое яйцо, как бы ты ни был тяжел, я тебя из рук не выпущу! А то потом ищи тебя по всему свету…
Хорошо, что комнаты Киреля были неподалеку, после очередного поворота монахи предупредительно распахнули перед Скандом дверь. Генерал прошел внутрь и, усевшись на широкое ложе, требовательно посмотрел на мужа.
— А теперь рассказывай, все и по порядку.
— Хорошо, — Лекс уже взял себя в руки и составил примерный план действия, — но прежде мне надо послать сообщения двум людям. — Лекс кивнул монахам, которые как тени стояли у закрытой двери, — для начала, сообщите Кирелю, что я дождусь окончания пира в его комнате и не уйду, пока не поговорю с ним. Пусть он не волнуется. И потом, надо чтобы кто-то пошел к нам домой и передал Тиро, чтобы он побрил Броззи и одел его, как раба. Все будут искать рыжего ученика, а на раба второй раз не посмотрят. Если прятать человека — то на самом виду.
— Все? — Сканд поджал губы, — теперь ты уделишь мне толику своего внимания?
— Да, Сканд, — Лекс прижался к мужу, обняв его руками и ногами, и задышал в шею, пытаясь надышаться любимым запахом про запас. Но откладывать неприятный разговор дальше не было возможности, и поэтому рыжик стал выпутываться из объятий, с тревогой закусив губу. Сканд смотрел на него, прищурившись, и это тоже не вселяло уверенности в исходе разговора.
— Прежде, чем я начну все рассказывать, я должен сказать то, что никак не мог решиться произнести вслух до этого. Не сочти это за трусость, просто я всегда избегал этих слов, считая их недостойными мужчины.
Лекс встал перед Скандом и поправил одежду. У Сканда напряглись желваки на скулах и раздулись ноздри, казалось, от взрыва его удерживает лишь тоненькая нить самообладания.
— Я люблю тебя, Сканд, — Лекс увидел, как глаза у мужа вдруг стали круглыми и рот приоткрылся, он явно не ожидал подобного, он дернулся обнять несносного рыжика, но Лекс остановил его жестом, — нет, Сканд, не надо. Это не все, что я должен тебе сказать, просто боюсь, после того, как ты все узнаешь, у меня не будет возможности сказать тебе то, что стоило сказать уже давно. Я легко могу отказаться от славы, золота, почестей и привилегий, но я просто до судорог боюсь потерять тебя. Я никогда и ни к кому не испытывал подобных чувств. О боги! — Лекс вцепился в свои волосы, пытаясь подобрать ускользающие слова, но потом взял себя в руки, — я бы раньше посмеялся, если бы мне сказали, что любовь — это такой ураган чувств. И ты согласишься отдать все за одно лишь прикосновение!
Лекс вытянул руку к Сканду и замер, едва не касаясь
