Саламандра - Полевка
Зи и Зу засмеялись и скользнули следом за Лексом. Тот вначале подумал, как будет лучше пройти — вдоль стенки, чтобы не привлекать внимания, или кратчайшим путем? И решил, что все равно о его присутствии здесь станет известно, так пускай все увидят, что он единственный одетый в этом… в этом наркопритоне… Он невозмутимо двинулся по краю, между лежанками, полными тел, и импровизированной сценой, на которой так и танцевали вполне адекватные танцовщицы. Монахи, как, впрочем, и ожидал Лекс, скользнули вдоль стен, мелькая между малолетней прислуги.
— Какой красивый цветочек! — крупный патриций выпустил из объятий девушку и попытался схватить Лекса, — иди ко мне!
Лекс против воли остановился, услышав призыв, но потом передернул плечами и пошел дальше.
— ИДИ КО МНЕ! — призыв голосом был более чем явным, у Лекса даже мурашки по спине побежали от желания повиноваться, — иди ко мне… сладкий, ко мне…
— Не для тебя моя роза зацвела… — Лекс глянул через плечо, как патриций нахмурился и шагнул за ним следом, — Зу, врежь ему от моего имени, чтоб не тянул руки к чужому.
— С удовольствием! — Зу с оттяжкой врезала мужику промеж ног, тот со стоном сложился, — от имени Сканда добавить?
— Не стоит… — Лекс развернулся и пошел дальше, — вначале найдем муженька, посмотрим на его действия, побеседуем…
Лекс опять неторопливо двинулся по залу. Каждый шаг отзывался тяжестью в паху, одежда казалось пересыпанной жгучим перцем, хотелось ее сорвать, чтобы кожа не горела нестерпимо, просто, как ожог. Сердце билось в груди, как пойманная в сеть рыба, тяжело и отчаянно. Ноги наливались тяжестью, а в голове, наоборот, становилось пусто. Член терся о складки одежды и теперь болезненно пульсировал, требуя разрядки. Казалось, было достаточно сжать его в кулаке, чтобы кончить, но Лекс запретил себе об этом даже думать. Он не опустится до животного состояния, как все эти люди, которые копошились на лежанках, как клубки змей, призывно постанывая. Белые рясы мелькали невдалеке, они теперь не казались милыми и безвредными. Они, как волки, загоняющие оленя, просто дожидаются в подлеске, пока он споткнется. Было ясно, что монахи вмешаются, если начнется заварушка, но сами стараются не мелькать перед возбужденными мужчинами.
— Лекс?! — с очередной лежанки, полной переплетенных тел, встал старший Трамм. Он был голым, но выглядел вполне адекватным, даже несмотря на торчащий член, — Лекс? Как ты здесь оказался?
— Меня сюда муж привел, — Лекс постарался всем своим видом выглядеть убедительно, — только я его потерял, не видели, куда он делся?
— Тебе опасно здесь быть! — Трамм оттолкнул юношу, который потянулся к Лексу, — давай, я провожу тебя до входа или до мужа, ты не должен ходить здесь один!
— Я не один, — Лекс показал на нубиек, которые оценивающе наблюдали за соседями и за самим Траммом, — и монахи за вашими спинами не допустят непотребства. — Лекс ухмыльнулся, когда Трамм настороженно покосился вначале на нубиек, а потом оглянулся на монахов. — А где ваш сын?
— Он не захотел сюда идти, — Трамм ухмыльнулся и погладил по голове наложника, который встал перед ним на колени, — у него есть милый младший, игривый и жизнерадостный, как додо. Кроме этого, младшенький, похоже, умелый манипулятор, уже уговорил моего сына, что в следующий поход они поедут вместе. Даже не знаю, как отговорить сына от такой глупости.
— А вы не отговаривайте, а лучше помогите, — Лекс ухмыльнулся, вспомнив Козюля, — пусть попробуют, может, им понравится? Может, что-нибудь путное получится? Не все младшие бесполезные создания.
— О-у! — вздохнул Трамм, не поймёшь, то ли от того, что ему начали делать минет, то ли из-за слов Лекса, — прости, я как-то об этом не подумал, — не поймёшь за что извинился Трамм, но Лекс махнул ему рукой и отправился дальше.
Лекс шел дальше, мимо возбужденных мужчин, не обращая внимание на все происходящее, реальность тихо раскачивалась и пульсировала, и приходилось прилагать усилия, чтобы идти прямо вперед, а не рассматривать с жадностью, что происходит на лежанках. Все тело стало, как оголенный нерв, и даже коса, тихо раскачивающаяся по спине в такт шагам, возбуждала… Лекс повел головой в стороны, чтобы она совпала с тактом пульсации в паху и сразу же одернул себя. Нет! Он не животное и будет вести себя достойно!
Хотелось выйти на свежий воздух, чтобы ветер выдул отраву из головы, но и окна и двери были завешены тканью, а на потолке не было проема. Лекс прищурился, казалось, он шел по этому залу, как Орфей по кругам ада, просто бесконечно, круг за кругом. Возбуждение внутри, казалось, просто переливается, как радужный пузырь, всеми оттенками похоти и боли. Хотелось, чтобы все, наконец, закончилось, он даже был согласен не выяснять отношения с мужем, а просто распихать всех вокруг и отдаться ему в горячие руки. Пусть уже все закончится!
Вскоре сквозь полумрак зала и клубы приторных дымков стало видно возвышение, на котором стояло три лежанки. Две были пустыми, а на третьей лежал печальный Пушан и швырял в наложников виноградом, который отщипывал от грозди. Перед ним ползали пара парней, которые пытались ловить виноград ртом, и при этом выглядеть сексуально, но Пушана это почти не интересовало. Зато стоило ему заметить яркое пятно одежды среди обнаженных тел, как наследник сразу оживился.
— Боги решили ответить мне на мои молитвы? — Пушан обрадованно сел и махнул на голых парней, чтобы убирались и не мешали, — ты пришел скрасить мое одиночество? ИДИ КО МНЕ! — позвал наследник и властно протянул руку.
— Пушан, не будь смешным, — Лекс остановился неподалеку, — я уже крупнее тебя и сильнее. Да окажись мы в одной кровати, не факт, что именно ты будешь сверху, даже несмотря на твой статус. Или ты хочешь испытать себя в новой ипостаси? Захотелось новых ощущений?
— Э-э… — растерялся Пушан, — я не понимаю, почему ты здесь и почему до сих пор одет? Разве ты не хочешь меня? Иди ко мне… иди… ко мне…
— Пушан, дорогуша, твой зад меня ну ничуть не привлекает. Попробуй найти здесь другого партнера, чтоб проститься со своей анальной невинностью, насколько я понял, сегодня может случиться все, что пожелаешь. Но на меня не рассчитывай, я сюда пришел исключительно ради Сканда.
— Сканд, Сканд, — Пушан перекривился, как от зубной боли, — почему он? Я ведь красивее…
— Ну, может, потому, что он меня никогда ни к чему не принуждал и никогда не насиловал…
— Ты мне этого никогда не простишь? — Пушан поморщился, — ты сам во всем виноват! Не надо
