Саламандра - Полевка
Александру было тогда лет двенадцать, и он уже считал себя едва ли не профессионалом в деле салютов и взрывпакетов, новый опыт был захватывающим, но искры от последнего взрыва прожгли мелкие подпалины на импортных джинсах одного из подрывников, и, как результат, на Лекса показали как на основного зачинщика взрывов. Отец разбирался с матерью погорельца, а потом имел суровый разговор с сыном. Отец сказал, что еще раз на него укажут, как на зачинщика, или еще раз пожалуются, и отец поднимет все свои связи и отправит его в Ворошиловское училище, чтобы, если и взрывать, то за Родину и Отечество, а не по дурости.
В училище не хотелось, с отцом было интересно и свободно. Он никогда не проверял уроки и не выносил мозг за оценки, как другие родители. Он сказал однажды, что в армии достаточно простой грамоты, а значит, не хочешь учиться — будешь сидеть в окопе, как герой. А чтобы получить погоны, надо учиться и, желательно, хорошо. Вот Александр и учился, вначале, как мог, а когда попал в академгородок, то с азартом и интересом. И он был благодарен и отцу, что никогда не давил, и учителям в академгородке, что заставили взглянуть на учебу другими глазами.
В дверь постучали, и Лекс понял, что сидит уже какое-то время, окунувшись в воспоминания. Он накрыл салфеткой отмеренные реактивы и, спрятав весы, разрешил войти.
— Сахарочек, — Сканд принюхался, пахло едко и неприятно, — время обеда, я скучаю, что ты делаешь? Меня к тебе не пускали, — пожаловался муж и ненавязчиво стал рассматривать открытые сундуки со свертками, — я могу помочь?
— Да, — Лекс улыбнулся, — покорми Ламиля и проследи, чтобы меня не беспокоили до ужина, я разберусь с делами и выйду.
Муж недовольно фыркнул, он явно рассчитывал на другой ответ, а потом заметил буквы на стене.
— Тайнопись колдунов? — Сканд провел пальцем по следу от угля, — ты что-то похожее писал в лавке купца, когда мы ездили в старый город. Что это значит?
— Там, в лавке, я считал цифры, чтобы проверить, насколько купец правильно посчитал деньги, а это не цифры, а буквы. Они совсем другие. Смотри. — Лекс взял уголек и, подойдя к стене, написал цифры от единицы до пяти, так, как положено, с углами, — смотри, сколько углов, такая и цифра: один, два, три. А я писал так, чтобы быстро, и поэтому сглаживал углы, но оставил само написание таким же. Видишь? Лекс написал под первым рядом цифр, привычно, так, как принято в математике. Сканд провел пальцем по тем и другим цифрам и задумался.
— Зачем такие сложности? Есть ведь простые знаки, обозначающие счет. Зачем придумывать другое?
— Эти цифры проще и понятнее, когда торопишься, не надо присматриваться и считать палочки, — Лекс улыбнулся, вспомнив цифры, которые были в ходу в империи, — и, самое главное, они легки, когда надо считать большие числа. Достаточно знать десять цифр, и ты не собьёшься со счета.
Лекс написал цифры от одного до девяти, а потом блеснул улыбкой и познакомил мужа с таинственной цифрой ноль. Она сама по себе обозначает пустоту, но если поставить ее после любой цифры, то она станет обозначением десятка, или сотни. Сканд сообразил быстро, но только сдаваться не собирался. Для десятков здесь были свои обозначения, и для сотен тоже. Значок тысячи был похож на раздавленного жука, а десять тысяч походили на сундук с открытой крышкой.
Лекс записывал большие числа арабскими цифрами, а Сканд, подхватив уголек, записывал рядом местные аналоги. Но когда дело дошло до вычитания и сложения «в столбик», то метод Лекса вызвал шок своей простотой и наглядностью. Сканд растерялся и не смог возразить. Все возражения разбились перед наглядным примером. 34 726 выглядело в исполнении Сканда как три сундука, четыре раздавленных жука, семь заковыристых этажерок и одна фигурка, обозначающая двадцать шесть, причем, надо было быть аккуратным, чтобы не перепутать ее с другой цифрой из второго десятка. А когда Лекс в столбик вычел 23 342 и ответ оказался простым и понятным, и, главное, легко и наглядно проверяемым, Сканд от растерянности даже сел на свободный стул и тяжко задумался.
Оказывается, такое здесь называлось сложным вычитанием, и этим занимались мастера-счетоводы. Очень легко было сбиться или написать неверный ответ. Тысячи вычитались из тысяч, сотни из сотен, а потом остатки опять складывались, чтобы вычитать дальше. Процесс был сложным и требовал большого опыта и сноровки. Но тут Лекс вычел из большого числа большое число, и ответ был сразу и легко проверялся. Это было подобно взрыву в голове и требовало осмысления.
Лекс торжественно вручил Сканду уголек и выпроводил его на кухню, с наказом подумать, а сам продолжил изготавливать на будущее фараоновых змеек. Он делал их большими и маленькими, поскольку неизвестно, что ожидало его в будущем. После этого разложил их просохнуть на листе пергамента и опять углубился в свои записи, которые остались после взрывчатки. Он тогда только написал пропорцию ингредиентов, и поскольку все сработало, стоило повторить то же, что и было. Надо только дождаться, когда закончатся дожди и воздух перестанет быть сырым и холодным. Карамельная взрывчатка была гигроскопична, и при большой влажности, могла стать малоэффективной.
Лекс порылся в своих мешочках и вздохнул. Селитры тоже было совсем немного, и если верить купцу, то надо ждать новых торговцев из-за моря, чтобы пополнить запас. Зато на самом дне нашелся деревянный кругляшок саламандры. Тот самый, что когда-то ему отдал Сишь. И им же он поставил печать на ошейнике Зюзи. Лекс подкинул в ладони деревяшку. Как давно это было. Все начиналось, как попытка выкупить Рарха из рабства, а закончилось ареной, требушетами, Тили-мири, пиратами, браком со Скандом, Ламилем, семьей.…
Похоже, знак Саламандры действительно приносил удачу… Лекс задумался. Он знал одного человека, которому удача сейчас очень бы помогла.
Рыжик быстро сложил все свое богатство обратно по
