Саламандра - Полевка
Ма без возражений выбралась из теплой кровати и, подвинув под бок Бэла дочку, скользнула по коридору в сторону комнаты Сканда. Тот поджидал рыжика у двери гостевой комнаты со шкурой в руках. Там кровать была уже, и светильник остался в комнате с детьми и Ма, но это все было неважно. Они нашли бы друг друга даже в абсолютной темноте, а тут острому зрению ящеров хватало и просветов в ставнях. И ширина кровати была совершенно неважна… и хорошо, что на шкуре не было иголок, потому что они успели испачкать ее пару раз, прежде чем, наконец, прикрыли ею влажные от пота тела.
Лексу приснилась прежняя жизнь: большие мегаполисы, восьмиполосные автобаны, многоярусные мосты транспортных развязок, привычный шум никогда не спящих интерактивных новостных сетей. Он дернулся, просыпаясь, но это был всего лишь ветер, который пытался взломать ставни и свистел во все щели. Сканд чутко проснулся, но убедившись, что все в порядке, заснул дальше. Лекс, прошептав, что пойдет оправиться в детское ведро и сразу вернется, был выпущен из супружеского плена и, нацепив на себя тунику, пошел проверить, все ли в порядке.
Ма забралась в кровать к Ламилю и благополучно сопела под теплой шкурой. Ниюли и Аши спали, свернувшись в общий клубочек, и шкура над ними тихо поднималась и опускалась, как живая. На кухне горел камин, возле него стояли жерди, на которых сушилась одежда. Тиро привычно сидел за столом и перебирал бобы на утреннюю кашу. На ковре были разложены матрасы и подушки, и на них, свернувшись в общий клубочек, спали младшие. Козюль спал между двух нубиек, которые синхронно подняли головы и с интересом посмотрели на Лекса.
— Не спится? — Лекс присел напротив Тиро.
— Не могу спать по ночам, когда ветра, — пожаловался Франкенштейн, — старые кости болят, шрамы тянут, сердце колотится от этого шума. Когда засыпаю, то снится война, просыпаюсь с криком, только бужу всех.
— А эти чего здесь? — Лекс кивнул на ковер.
— Дети, что ли? — не понял Тиро, — так ветер, в гареме под крышей и холодно, и свист из всех щелей. Пусть уже здесь спят. У камина все теплее… или ты про нубиек? Так от них в казарме все равно толку никакого. Девки греют раненых, а эти спят сами по себе и только задирают всех. Так пусть уже здесь, на моих глазах, я хоть хворостиной могу отстегать за наглость, хотя им хоть бы хны, только скалятся. Отдал бы ты их на арену, они все равно ни на что не способны, или дерутся, или скандалят. По хозяйству никакой пользы, ни шить, ни готовить, ни раненым помочь.
— Нет, не отдам на арену, — Лекс подкинул дров в камин, — они мне нравятся. Я их, скорее, на свободу отпущу, чем в Колизей. Я пока не знаю, но мне кажется, что они здесь появились не просто так. Боги их прислали сюда, чтобы они что-то сделали. Что-то важное, только я пока не знаю, что…
— Чем мы можем помочь сыну Саламандры? — Зи и Зу бесшумно подошли со спины. — Мы слышали, что ты говоришь с богами, как оракул. Может, ты скажешь, чьи боги послали нас сюда, ваши или наши?
— А расскажите мне о ваших богах… — Лекс сел удобнее.
— А ты их не знаешь? — прищурились эбеновые статуэтки.
— Я потерял память, когда боги решили говорить со мной, — Лекс подтянул ноги на скамью, потому что по полу ужасно тянуло сквозняком, — я их слышу, порой вижу. Ты думаешь, хорошо спрашивать у бога: «извините, уважаемый, а вы кто?». — Тиро хмыкнул, нубийки радостно оскалились, а Лекс вздохнул, — если я их не помню, то это, возможно, потому, что я не задал кому-то правильного вопроса? Вот я сейчас спрашиваю вас — расскажите мне о ваших богах и о вашем народе.
— Хорошо, — Зи и Зу сели на пол напротив Лекса и начали рассказ, — наш мир создали Каменный ящер и мать Песчанка…
А дальше Лекс выслушал очередную историю сотворения мира, только ящеров называли не Семизуб и Мать-Ящерица, а Каменный и Песчанка. Людей Каменный отрыгнул и велел жить там, где есть песок, научил держать копье и раз в году присматривает с небес, как люди исполняют его заветы. Кроме этого, были и «маленькие» боги — Саламандра, богиня огня, и еще парочка, которые отвечали за воду и ветер. Солнце тоже называли Золотым яйцом, и оно доставляло неприятности Матери-Песчанке своим непослушанием. А вот яйца жители пустыни не грели, а оставляли в каменных пещерах, чтобы Каменный присмотрел за кладкой.
— Они не греют яйца, а наоборот, оставляют их в прохладных местах, — Тиро тряхнул миску с фасолью, — поэтому и рождается у них один мальчик на десять девочек, а доживает до второй линьки один из пяти… Детей растят старухи в уединенных тайных убежищах. Еду они должны добывать себе сами… охотятся на ящериц и змей, разоряют кладки ящеров, дерутся между собой, кто сильный, тот и сытый… кто сытый, тот и вырос…
— Женщина должна быть сильной, чтобы править песками! — важно заявила Зи и подмигнула рыжику, — а мужчина должен быть красив и горяч, чтобы радовать глаз и тело своей госпожи! Ты красивый и пахнешь вкусно! За тебя было бы много дуэлей, но скорее всего, ты достался бы вождю. Хотя, вернее сказать, кто владел бы тобой, та и стала бы вождем. Сколько раз власть менялась из-за таких красавчиков! — Зи довольно зажмурилась, — а остальные воспевали бы твою красоту и точили копья, чтобы сразиться за право назвать тебя своим. Красивый, страстный, вкусно пахнешь, и как мы слышали, ты умеешь танцевать так, что младшие боги выходят станцевать с тобой?
— Только Саламандра, — Лекс поежился от горящего взгляда нубиек, — она покровительница моего рода.
В коридоре послышалось журчание. Не только Лексу было влом тащиться в такой ветруган на улицу. В проеме двери появился голый и очень недовольный Сканд.
— Я уже не знал, что подумать, — буркнул муж, — вышел отлить и пропал…
— Сканд, ты голый! — возмутился рыжик.
— И что? — нахмурился здоровяк и зачерпнул попить воды из ведра, — ты сейчас тоже будешь голым… и потом, ты один в этом доме такой стесняшка… — Сканд со вкусом напился и сладко зевнул, — я в своем доме буду ходить,
