Саламандра - Полевка
Свои младшие скинули туники и стали помогать новеньким отмываться. Лекс опять удивился такому контрасту, загорелые тела своих мальчишек и бледные замученные тушки вновь прибывших. Похоже, что те не видели солнца, да и кормили их впроголодь, лишь бы не сдохли от голода. Лекс только тяжело вздохнул, мальчишек было жалко до слез, но это не только двадцать прожорливых ртов, но еще большая ответственность за их дальнейшие судьбы. Прокормить — это полбеды, но сделать из них самостоятельных людей, дать возможность жить полноценной жизнью, вот это была главная задача и головная боль. Одна надежда на стекло и зеркала. Новая профессия даст и цель, и возможность, и, главное, привлечет в город новых купцов за уникальным товаром. Главное теперь — сохранить секрет стекла и зеркал в городе, но тут пускай уже Бэл с остальными напрягутся. Для них этот мир понятен и они точно знают, что надо для этого делать.
У Тиро, оказывается, был запас одежды, на мелких туники достигали щиколоток, у более взрослых туника была едва до середины бедра, но мальчики благоговейно расправляли на себе новую одежду и взволнованно переглядывались между собой. Потом Тиро повел всех на кухню и дал по небольшой порции каши, но сколько угодно сладкой воды. Лекс одобрил это, если они голодали, то от обильной еды им могло стать плохо, а вот сладкое поможет мальчикам успокоиться и расслабиться перед сном. Свои младшие уже поужинали раньше, и теперь таскали наверх, туда, где должен располагаться гарем, подушки и раскладывали матрасы.
Доски над головой тех, кто сидел на кухне, скрипели и сыпался мелкий сор. Но это никого не смущало. В доме был ажиотаж и ощущение праздника, как будто все получили самый долгожданный подарок. Девки шмыгали носом и гладили новеньких по головам, а Тиро порыкивал на всех, чтобы не разводили сырость в доме и лучше перебрали еще крупы на утреннюю кашу и поставили тесто для больших порций лепешек. Но на Тиро никто не обижался за дополнительную работу, и только благодарно улыбались, слыша, как буянит старый брюзга.
Бэл ушел кормить и обихаживать Тургула дальше, а Пин и Мэл начали командовать новенькими, отправляя их в уборную перед сном, а потом вместе с ними поднялись наверх, чтобы мальчики не боялись и вели себя спокойнее. Они начали рассказывать о том, что Лекс тоже младший, так же, как и они, и теперь их никто не будет обижать просто так, но взамен новенькие должны беспрекословно слушаться и быть трудолюбивыми. Они рассказали о новой гильдии, которая будет состоять только из младших, и если они покажут себя хорошо, то их возьмут в ученики и у них будет достойная работа.
А сейчас им надо спать, а утром будет тренировка и завтрак, а потом будет новая интересная жизнь, где они будут счастливы и защищены от злобы и алчности старших. Бывалые мальчишки стали рассказывать о стеклах, зеркалах и красивых тарелках, а еще о том, что их учат драться и они могут выходить в город вместе с другими мальчиками. От переизбытка впечатлений, а главное, от облегчения, что они не попадут в Колизей, глаза у новеньких слипались и они заснули. Пин и Мэл переглянулись и остались с ними, на случай, если потребуется помощь.
Лекс, убедившись, что с новенькими все в порядке и дом опять стал погружаться в ночную тишину, отправился к мужу. Сканд читал свиток, который сразу полетел на пол, стоило Лексу переступить порог спальни.
— Ты испортил Пушану минуту триумфа, уведя его гостей с пира. Брат хотел принять Чаречаши во дворце, как хозяин, а ты в очередной раз выставил его несостоятельным, — Сканд вздохнул, — прямо узнаю прежнего Качшени. Осталось только сказать мне, что я тупой ящер и закостенелый солдафон.
— Ты мой муж, — Лекс скинул тунику и провел руками по голому телу, — мой защитник и единственный любовник, — Лекс забрался на кровать и уселся на живот Сканда, — я не собирался злить твоего брата, просто я проголодался. Я же не виноват, что мой брат пошел за мной, я его не звал, это было его решение. И потом, брат пришел, как воин, на нем не было церемониальных одежд, вот его и встретили, как воина. По крайней мере, в таверне он выглядел счастливым. А драгоценный Пушанчик еще успеет подуть щеки. Если ему был так интересен Чаречаши, то не надо было его пускать в термы одного, шел бы с ним. Глядишь, и удержал бы его от нападения на меня. Так что, он сам виноват, что так получилось.
Сканд хмыкнул и выгнул бровь, а Алекс почувствовал себя ребенком, который оправдывается за разбитую вазу. Сразу захотелось нахамить, но зрачки у мужа расширились, а руки накрыли бедра, проведя от внешнего края к внутреннему. Лекс замер, вроде, ласка была достаточно невинной, но внутри все сжалось от предвкушения. Он рвано вздохнул и почувствовал, как напряглось тело у мужа. Каждый раз у Лекса возникало чувство, как будто срабатывает механизм древней ловушки, когда ты идешь с факелом по тропе, и вот скрежет ржавых шестерен, и ты уже неожиданно летишь куда-то в пропасть, и дна не видно, и ты судорожно размахиваешь факелом в надежде увидеть, куда именно ты летишь, надеясь на лучшее.
Сканд довольно улыбнулся, заметив растерянный взгляд рыжика. Его каждый раз умилял этот переход от воинственной самостоятельности, когда Лекс был готов зубами выгрызать свое право на равенство, до нежной покорности и сладкого трепыхания согласного на все младшего. Вот он хмурится и ерепенится, отстаивая свою правоту, но стоит прикоснуться к его голой коже, и складка между бровей исчезает, а глаза становятся томными, с поволокой. И уже нет пути назад, остается только нырнуть в омут этих глаз, чтобы сгореть без возврата и восстать из пепла, как волшебный ящер феникс.
Лекс зажмурился, чтобы не видеть, как меняется у мужа лицо, как он превращается из грозного воина в
