Сладкий праздник драконьего сердца - Ксения Лита
Впрочем, когда я вошел в гостиную городского особняка отца Седрика, а все закричали:
— Сюрприз! — то первой моей мыслью было: лучше бы мне подарили капибару.
Потому что из маняще-прекрасного бело-розового многоярусного гигантского торта выпрыгнула не менее прекрасная балерина. В большой комнате находились почти все мои друзья, но я не мог оторвать взгляда от девушки, которая напоминала танцовщиц в пачках, что украшают старинные дорогие шкатулки. Мягкие локоны цвета белого золота, жемчужная кожа, нежные губы, вздернутый нос и плавные движения. Она кружилась в вихре… и теряла одежду. Пока не осталась в том виде, в котором появляться в обществе уже неприлично.
— Что это такое? — прорычал я, чеканя каждое слово.
— Сюрприз же, — рассмеялся Седрик. — И твой подарок, Кир!
Ресницы прекрасной балерины дрогнули: на меня уставились огромными глазищами небесного цвета. Насторожено, испытующе, со множеством эмоций в одном только взгляде.
— Это человек, — я шагнул вперед, чтобы убедиться в своей правоте. Но нет, это была не хитрая иллюзия: балерина оказалась живой.
— Это иномирянка, — пояснил Нортон. — Отец сказал, что в этом году у нас почти вышел лимит на извлечение иномирян из их естественных миров. Но одно место осталось, и я смог протащить ее сюда. — Он похлопал меня по плечу. — Все ради тебя, мой лучший друг. Владей и наслаждайся!
— И торт не забудь попробовать, — рассмеялась Рута. — Мы его в кондитерской месье Ламбера заказали!
Иномирянка? Это многое объясняло.
Я по-другому посмотрел на свой подарок. До этого момента думал, что это просто танцовщица, которой заплатили половину стоимости торта от Ламбера. Чтобы выпрыгнула в нужный момент, исполнила танец, а потом исполнила еще один танец в моей спальне… Подарок не самый оригинальный, но с парней бы сталось такое заказать. Но иномирянка?! Это же совершенно другое дело.
Иномирян нельзя вернуть в их мир. С момента, как они попадают в наш, они принадлежат тому, кто их сюда «пригласил», или тому, кому их вручили. Подарили.
Теперь я «счастливый» владелец иномирянки… Как ее зовут?
— Почему она молчит? Она вообще разумная?
Может, это было совершенно не то, что следовало спрашивать, но я до сих пор не мог прийти в себя от такого «подарочка». Никогда не владел иномирянами, у меня вообще не было питомцев даже в детстве.
— Обижаешь, Кир! — воскликнул Нортор. — Она, конечно, из немагического мира, но разговаривать умеет. Впрочем, мы тебе ее не для задушевных бесед подарили!
Друг поиграл бровями, остальные друзья засмеялись и захлопали в ладоши. Я снова посмотрел на иномирянку и мысленно признал, что Нортон выбирал девушку явно по моим вкусам во внешности. Миниатюрная, с тонкой талией, с густыми светлыми волосами и полными губами. На этих губах я на мгновение залип, представляя, как, наверное, сладко с ней целоваться, и не только… А после наши с ней взгляды пересеклись, и мне показалось, что она не просто разумная, она еще и мысли мои прочитала. Ей они не понравились, потому что в голубых глаза будто застыла ледяная ярость. Девушки на меня никогда так кровожадно не смотрели.
Нортон тем временем продолжил:
— По крайней мере, я успел перекинуться с ней парой слов. А сейчас молчит, потому что я накинул на нее «немоту» и «обездвижку».
— Снимай, — приказал я.
— Ты уверен? — хлопнул глазами друг. — Думал, ты захочешь развернуть подарок в одиночестве. В спальне…
Все снова радостно захохотали. Им было весело, а мне с иномирянкой разбирайся. Идиоты!
Я посмотрел на Нортона так, что тот все понял: сделал рукой пас, и с его пальцев сорвался искрящийся зеленый огонек, долетел до балерины и врезался ей в горло.
Иномирянка сначала закашлялась, глубоко задышала, а затем выдала нечто на тарабарщине, из которой я ни слова не понял.
— Ты не поставил ей заклинание-переводчик? — поинтересовался Седрик, когда девушка выдохлась.
— Поставил, — обалдело сообщил Нортон. — Мы должны ее понимать, а она нас. Но я впервые его ставил, может, что-то пошло не так…
— У тебя с мозгами что-то пошло не так! — вдруг выдала балерина на чистом плионском, а затем полезла к нему через торт. — Верни меня обратно… — и снова какой-то непроизносимый фольклор.
— Торт! — ахнули девушки, но иномирянка уже снесла собой пару ярусов, а затем рухнула с высоты прямо… мне в руки.
Я ее подхватил автоматически: просто не мог допустить, чтобы мой подарок повредился! Все-таки действительно еще не развернул.
4. Кириан
Правда, уже через мгновение я понял, как сильно ошибся. Подхватил я ее легко: балерина весила явно поменьше той самой капибары, о которой я шутил в собственных мыслях. Но раз — она была лишь в полупрозрачном нижнем белье, которое просвечивало и не скрывало нежной кожи, два — все это благодаря ее же усилиям теперь покрывал густой слой сладких сливок, крема и нежного бисквита.
Наши взгляды снова встретились, моя ладонь инстинктивно легла на ягодицы, прижимая к себе. Не знаю, откуда Нортон ее вытащил, но вкусы мои он знал прекрасно. Девушка была словно моей сладкой чувственной грезой. Сладким праздником. Если бы, конечно, не открывала рот.
— Пусти! — как настоящий дракон зарычала иномирянка. Для такого маленького создания голос у нее был густой и глубокий. — Поставь меня на пол, извращенец!
Она принялась извиваться в моих руках и добилась только того, что измазала меня всего кремом и сливками.
— Говорил же, надо разворачивать подарок в спальне, — крикнул мне Нортон, косясь на дергающуюся в моих объятиях девчонку. Сил в ней было, как в котенке: с драконом не справиться. Она добилась лишь того, что я перехватил ее руки, которыми она, кажется, пыталась выцарапать мне глаза, и встряхнул ее, прекращая это представление. Мы не в балете, в конце концов!
— Ты ей ничего не рассказал про наш мир? — возмутился я. С иномирянами же беседы проводят, все им объясняют. Я так думал, потому что никогда не сталкивался с теми, кто только-только попадал в наш мир, и не спрашивал тех, кто у нас жил давно.
— И лишить тебя такого удовольствия, Кир? Нет, она полностью твоя. Говорят, что они даже влюбляются в того, кого видят впервые. Оно мне надо?
Я с сомнением посмотрел на балерину, которая бросила попытки вывернуться из моего захвата и перестала сыпать выражениями, аналогов которого в плионском не было, явно не совсем цензурными.
— Я вообще-то
