Тайна из тайн - Дэн Браун
Нагель и Кэтрин впечатленно переглянулись, и посол сказала: — Именно поэтому я и попросила тебя, профессор.
Лэнгдон приоткрыл дверь в дубовый конференц-зал посольства и заглянул внутрь. В дальнем конце длинного стола сидела одна Саша Весна. Ее светлые волосы были спутанными и мокрыми, лицо осунулось. На плечах лежало полотенце, перед ней стояла нетронутая еда. Руки, без сомнения, были связаны у нее на коленях.
Лэнгдон долго смотрел на нее, прежде чем войти и закрыть за собой дверь. Он медленно приблизился, слабо улыбаясь. — Привет, Саша.
Ее взгляд выражал скорее настороженность, чем радость.
— Я рад, что ты в безопасности, — сказал Лэнгдон, садясь в метрах десяти от нее.
— Спасибо, — ответила она, неопределенно глядя на него.
Лэнгдон вдруг понял, что встреча не будет такой теплой и трогательной, как предсказывала посол. — Саша, — начал он, — я здесь, потому что у меня есть важная информация для тебя, и я хочу убедиться, что передам ее… — он замолчал, подбирая слова, — так, чтобы тебе было максимально понятно.
— Хорошо, — равнодушно ответила она.
Лэнгдон собрался с мыслями и заговорил как можно спокойнее, несмотря на внутреннее напряжение. — Саша, я знаю, что сегодня ты пришла сюда за помощью. Рад сообщить, что посол очень хочет тебе помочь. Она знает, что ты чувствуешь себя в опасности, и хочет защитить тебя и обеспечить тебе безопасность. У нее есть план, как это сделать. Я слышал его — это не идеальное решение, но лучшее из возможных… и посол считает, что это твой лучший шанс на безопасную и относительно нормальную жизнь. Я с этим согласен.
Выражение лица Саши слегка просветлело.
— Прежде чем я объясню тебе этот план, — сказал Лэнгдон, — прости, но мне нужно задать тебе необычный вопрос. Он может показаться странным… но твой честный ответ абсолютно необходим. Без этого ничего не получится. — Он замолчал, глядя ей прямо в бледные глаза. — Прости за вопрос, но я должен знать —с кемя сейчас разговариваю? Это ты, Саша?
Девушка долго смотрела на Лэнгдона, затем покачала головой. "Нет", — ответила она глухим, отрешенным голосом. "Ради безопасности самой Саши я ещё не выпускала её".
ГЛАВА 135
Кэтрин резко поднялась с дивана в кабинете посла, осознав, что задремала. Роберт ещё не вернулся, а сама посланница стояла у окна, безучастно глядя в темноту. Услышав, как Кэтрин шевелится, Нагель обернулась и взглянула на часы.
— Полчаса, — сказала она. — Они всё ещё беседуют.
— Может, это хороший знак, — предположила Кэтрин. — Роберт может быть...дотошным.
— Я заметила, — Нагель подошла и села рядом. — Он уже отводил меня в сторону и допрашивал со всех сторон насчёт вашей пропавшей рукописи, требуя, чтобы я приказала ЦРУ вернуть её.
— Ну и? — с надеждой спросила Кэтрин.
Нагель покачала головой. — К сожалению, директор подтвердил, что оперативная группа Q уничтожила все экземпляры.
Кэтрин фыркнула. — Не верю.
— Увы, это правдоподобно. После WikiLeaks мы ввели жёсткие протоколы по немедленному уничтожению информации, которую агентство сочло опасной. Мне жаль, но книга действительно утрачена.
Кэтрин нервно теребила обивку дивана, стараясь не думать о потере. — Знаете, довольно иронично, что ЦРУ уничтожило книгу. На самом деле, содержащиеся в ней идеи могли бы дать агентству новый взгляд на теорию управления террором.
Нагель удивлённо подняла брови. — Вы писали о ТУТ?
— Это тесно связано с моей работой. Как и с вашей.
Теория управления террором использовалась военной разведкой для прогнозирования реакции населения на определённые угрозы. Её выводы хорошо изучены. Источники человеческой тревоги бесчисленны — страх ядерной войны, терроризма, финансового краха, одиночества — и всё же ТУТ установила, что главным страхом и сильнейшим мотиватором человеческого поведения является, без сомнения... страх смерти. Когда человек панически боится умереть, мозг применяет чёткие стратегии для "управления" этим ужасом.
В обычных обстоятельствах наше тягостное осознание неизбежности смерти — известное как "сальенс смертности" — компенсируется различными стратегиями: отрицанием, духовными практиками, медитацией и философскими размышлениями. Однако в экстремальных ситуациях — войнах, преступлениях, насильственных столкновениях — люди всех демографических групп ведут себя предсказуемо: либо сражаются до конца, либо спасаются бегством. Это классическая реакция "бей или беги", и военным стратегам особенно важно предугадать, какая из двух проявится.
— Как выяснилось, — сказала Кэтрин, — реакция "бей или беги" не единственный ответ мозга на страх смерти. Существует более постепенная реакция, формирующаяся годами, когда мы начинаем бояться, что мир небезопасен... как сейчас чувствуют многие.
— И это страх на основе логики, — заметила Нагель.
— Каждый день СМИ показывают нам ужасы, напоминая о разрушении окружающей среды, угрозе ядерной войны, надвигающихся пандемиях, геноцидах и бесконечных зверствах мира. Всё это заставляет нашу систему управления страхом работать в фоновом режиме — пока еще не переходя в состояние "бей или беги", но... мы уже подсознательно готовимся к худшему. По сути, чем страшнее наш мир, тем больше времени мы готовимся к смерти на подсознательном уровне".
Нагель выглядел смущенным. "Готовимся к смерти... как именно?"
"Думаю, ответ вас удивит, — сказала Кэтрин. — Он определенно удивил меня. Изучая значимость смертности для мозга, я обнаружила, что усиленный страх смерти вызывает целый ряд поведенческих реакций — и все они эгоистичны".
"Простите?"
"Страх делает нас эгоистами,— продолжила Кэтрин. — Чем сильнее мы боимся смерти, тем крепче цепляемся за себя,свое имущество, безопасное пространство... за всё привычное. Мы проявляем усиленный национализм, расизм, религиозную нетерпимость. Бросаем вызов авторитетам, игнорируем нормы морали, воруем у других ради собственной выгоды, становимся более меркантильными. Мы даже теряем чувство ответственности за экологию, потому что считаем, что планета уже обречена, а мы всё равно все погибнем".
"Это тревожно, — заметил Нагель. — Именно такое поведение провоцирует глобальные беспорядки, терроризм, культурный раскол и войны".
"Да, и оно же усложняет работу ЦРУ. К сожалению, это замкнутый круг. Чем хуже обстановка, тем хуже мы себя ведем. А чем хуже мы себя ведем, тем хуже становится обстановка".
"И вы утверждаете, что эта тревожная тенденция коренится в страхе человека перед смертью?"
"Это не моя теория, — ответила Кэтрин. — Она научно доказана огромным массивом статистических данных, собранных посредством наблюдений, поведенческих экспериментов и научных опросов. Однако самое важное в этих исследованиях — они показывают, что те, кто по какой-то
