Жестянка 2 - Вадим Владимирович Денисов

— Да никто нас не увидит! — тут же огрызнулся Спика, но послушался, прижав фонарь к ноге. — А ты аккуратней там со своим «стечкиным», не стучи кобурой по деревьям. Висит, как мотня у негра.

Искали везде, заглядывая за каждое дерево и под каждый куст, часто забираясь для перепроверки в соседний сектор. Под ногами в тонких ярко-белых лучиках время от времени мелькала какая-то мелкая живность, пару раз вспорхнули с гнёзд крайне недовольные вторжением чужаков небольшие лесные птицы. Один раз мне попалась быстро уползающая змея, определить вид, а следовательно, опасность которой в темноте было сложно.

Подлесок исчез перед небольшим оврагом, который быстро сошёл на нет, превращаясь в мелкую канаву, по которой вода уходит с возвышенности. Я качнул лучом фонарика и, пристально глядя под ноги, махнул ладонью назад, показывая, что здесь ничего интересного нет, можно вернуться в лесной сектор. Мустафа подождал, пока следующий в десяти метрах от него Спика развернётся. Отпустив его немного вперёд, он последовал в том же направлении, но забирая правее. И почти сразу крикнул:

— Есть, нашёл!

Лучики фонарей, позабыв о светомаскировке, заплясали по кедровым ветвям, мы с Пикачевым побежали на зов.

Это была могила.

Продолговатый земляной холмик, отформованный малыми пехотными лопатками в форме гробика, простой деревянный крест в изголовье, связанный проволокой из двух досок, пару таких я находил возле избы.

К вертикальной перекладине такой же проволокой привязан MP-38. Лаконичный, и в то же время харизматичный силуэт этого оружия даже в темноте нетрудно было узнать по прямоугольному магазину, откидному прикладу и вытянутой бородке под стволом. Автомат был неисправен — ствол погнут сильным ударом. Ещё на кресте имелась небольшая прямоугольная табличка из фанеры, на которой фиолетовым химическим карандашом были аккуратно прорисованы и тщательно затушёваны буквы характерного шрифта, составляющие имя похороненного:

«Gerhart Huber»

— Вот мы и убедились, что это были немцы, — тихо сказал я, стягивая кепку.

Пикачёв тоже снял застиранную, уже не такую броскую, как прежде, бандану, а Мустафа просто склонил голову.

— Давно лежит, как считаете? — спросил я.

Оба пригнулись и потрогали руками проросшую зелень.

— У реки, конечно, влажность выше, чем в саванне, и всё-таки, зелени на могиле не меньше месяца. Даже больше, — что-то перепроверив в уме, решил Пикачёв, и Мустафа кивнул в знак согласия.

— То есть, немецкая разведгруппа не вернулась с того берега даже в самый крайний операционный срок, вот так, — тяжело и жёстко объявил я.

Группа молчала. Найденное в лесу явно не добавило всем энтузиазма.

— Автомат на запчасти забирать будешь? — глухо спросил я у Семёна. Тот замялся.

— Это уже памятник… Тем более коллеге. Как-то не по понятиям будет, каждый может так лечь. Мужики, а можно я только магазин отстегну?

С магазинами вечная проблема. Патроны ЦУП как-то подкидывает, а вот с магазинами для любого оружия — задница, народ с переменным успехом использует самопальные.

— Валяй, — ответил я, чуть подумав.

— По понятиям будет? — недоверчиво спросил Спика.

— Вполне, это же просто деталь, автомат на месте останется, — помог товарищу Хайдаров.

Проходя мимо глайдера, мы остановились.

— Какая глупая ситуация! — почти со злостью сказал я, дотронувшись до упрямо замершей плиты. — Разведгруппа германцев исчезла. Не будем пока каркать, но перспективы в этой истории только кислые… Данных опять ноль, мы во второй раз находим мёртвого немца. А бесхозный гравилёт останется здесь навеки. Не дикость ли, товарищи Смотрящие, что за схему вы придумали?

Тут Пикачёв сорвался по полной!

— Да задрали вы уже со своей хитрожопостью, цупяры сраные! — и он неожиданно для всех без запинки зарядил трёхэтажным матом по-немецки:

— Du gehst mir auf die Eier! Schlampe! Verdammte Scheisse!

Дзень!

Знакомый звук сигнала чуть не уронил нас в обморок.

Дзен-нь!

Спика своими матюками снял жёсткую блокировку!

— Мустафа! — взревел я. — Прыжком наверх! Ставь наш пароль! Парни, давайте ладони к опознавателю! О штаны оботрите!

Через пару минут германский гравилёт забыл немецкий язык, признал новых хозяев и полностью покорился железной воле победителей диковинных иностранных шифров.

— Спика… Но как?! — с трудом вышептал Мустафа, как и я, до глубины души потрясённый чудесным взломом.

— Да сидел я однажды в «Мёртвой петле» с одним кентом из Передела, тихо-мирно, — засмущался Пикачёв. — А за соседним столиком какие-то немцы гужбанили, ругались некрасиво. Вот я и подумал, что если придётся брать кого-то из них в плен, то неплохо было бы заранее выучить для допроса что-то на их языке… Вот и выучил, что услышал, мне потом добрые люди русскими буквами на бумажке написали.

— Отлично посидел! — похвалил я умелого бойца.

— Ты хайп! Лучший! — Мустафа уважительно похлопал его по плечу.

Даже в темноте Спика выглядел чрезвычайно довольным собой: глаза сверкали, рот растянулся в широкой улыбке. Пожалуй, я ни разу не видел его таким гордым.

Что же, оказывается, и в эти сложные дни могут появляться хорошие новости.

— Всё, ребята, садимся, гоним технику в стойло, ставим в рядок, — приказал я.

Плита плавно поднялась над приютившей её полянкой и послушно заскользила к избе. Ха! Гравик как гравик, ничего импортного…

В избе все с облегчением раскинулись по нарам. Жаль, долго отдыхать не получится. Нужно готовить ужин, запускать генератор для зарядки фонарей и радиостанций. Определять план на утро, устанавливать график дежурств…

И сейчас-то сидеть без бойца на фишке откровенно стрёмно. Правда, Мустафа ударился экспериментировать с далеко неочевидными охранными возможностями радиостанций, оставляя их в таком случае на улице и включая функцию VOX, при которой нет необходимости давить на кнопку PTT для передачи. Она будет включена автоматически, как только микрофон услышит голос или какой-то громкий звук вблизи. Когда голос пропадёт, передача автоматически прекратится и устройство перейдёт на приём. Можно устанавливать пороговый уровень громкости, при котором будет активирована передача.

Я этим радиохитростям не верю. Чаще всего схема Хайдарова не срабатывает, чувствительности у прибора не хватает, но иногда рация на столе включается, и тогда можно услышать происходящее во дворе. Пусть балуется, всё равно заряжать.

— Лады, личный состав, хватит на сегодня разведывательных подвигов, возвращаемся к условно мирной гражданской жизни. Лодку будем накачивать завтра. Светомаскировку соблюдаем, громко не базарим. Пока работаем с часовой фишкой, первым заступает Хайдаров, меняю я. На ночь, не знаю… Может, просто закроемся, надо бы