Бремя власти III - Иван Ладыгин
Вокруг нас кипел не менее ожесточенный бой. Головорезы Игоря сами сражались как демоны. Крики, лязг стали, грохот выстрелов, вой магии, рев тварей — всё слилось в оглушительный гул.
Здания, и без того полуразрушенные, окончательно сыпались под ударами заклятий. Воздух дрожал от пыли, энергии и смерти. Земля под ногами была покрыта осколками, кратерами от пуль и бороздами от магии. Это был апокалипсис в миниатюре.
Архидемон оказался крепким орешком. Сильным, яростным, почти неуязвимым. Но я был Царём Соломоном. Я сражался целые тысячелетия. Я знал каждую уловку Тьмы, каждую слабость демонической сущности. Мой опыт был моим главным оружием. И я использовал его сполна.
В какой-то момент, парировав очередной удар секиры и всадив Пульсар демону в пах, я увидел брешь в его защите. Его корпус открылся. Мое тело само среагировало. Я вложил всю инерцию движения, всю силу ног, подкрепленную магией усиления, в удар ногой в солнечное сплетение чудовища.
— БАХ!
Удар пришелся точно. Раздался звук, похожий на треск ломающихся дубовых бревен. Четырехметровая гора мышц и хитина оторвалась от земли. Он полетел назад, как пушечное ядро, ломая на пути обломки колонн, пролетая через дымящийся остов паромобиля. Он врезался спиной в то, что когда-то было углом особняка.
Стена взорвалась от удара. Громадная каменная глыба, в полтора этажа высотой, сложилась как карточный домик, накрыв Архидемона лавиной кирпича, балок и пыли. Столб серой взвеси и обломков взметнулся на десятки метров в багровое небо. Из образовавшейся дыры донесся нечеловеческий, безумный рев. Рык раненого, но еще не сломленного зверя.
Без колебаний, на одном дыхании, я ринулся в образовавшийся пролом, в клубящееся облако пыли. Туда, где не было свидетелей. Туда, где начиналась самая ответственная и самая жестокая часть битвы.
* * *
Боль. Она была первым и единственным, что вернуло его к сознанию. Острая, жгучая, невыносимая боль в животе. И холод. Ледяной, влажный холод камня под спиной и запястьями.
Николай открыл глаза, и мир поплыл перед ним. Он лежал на спине на холодном каменном столе. Руки и ноги были растянуты и прикованы толстыми стальными манжетами. Над ним склонилось лицо. Худое, аскетичное, изборожденное морщинами. Карие глаза без тепла, без капли сострадания. Князь Алексей Юсупов.
— Проснулись, Ваше Величество? — мрачно буркнул старик. В его руке блеснуло лезвие хирургического скальпеля. Оно было странного, багрово-черного оттенка и испускало легкое мерцание Скверны. Именно этим лезвием он только что разрезал кожу на животе Николая. Неглубоко, но мучительно больно. Кровь сочилась по бокам, теплая и липкая.
Николай попытался дернуться, но манжеты и чудовищная слабость не дали ему пошевелиться. Его Источник, и без того перегруженный поддержанием доппельгангера, был почти пуст. Тело сводило короткими судорогами.
— Что… что ты делаешь, ублюдок⁈ — хрип вырвался из его пересохшего горла. Голос показался чужим и слабым.
— Необходимое, Государь, — ничуть не обидевшись, ответил Юсупов и снова поднес скальпель к разрезу. Он говорил медленно и методично, как профессор на лекции. — Увы, но для высшего блага Империи, для спасения человечества от Скверны, требуется… жертва. И это ваш Источник, Ваше Величество. Его чистая Солнечная стихия. Она уникальна. И невероятно ценна.
Лезвие скользнуло по краю раны. Боль вновь вонзилась в сознание Николая, заставив его вскрикнуть. Юсупов при этом даже не поморщился.
— Чтобы извлечь Источник из носителя… и спрессовать его в стабильную, транспортабельную форму… для последующего помещения в магическую колбу… — он делал новый, параллельный надрез, аккуратный и неспешный, — … носитель должен достичь определенного… состояния. Глубины отчаяния. Грани безумия. Истинного, всепоглощающего желания смерти. Только тогда энергия высвобождается в наиболее чистой, концентрированной форме. Без примесей страха жизни. — Он вздохнул, и в этом вздохе прозвучала неподдельная, ледяная скорбь. — Искренне сожалею, Ваше Величество. Мне больно причинять вам страдания. Но альтернативы нет. Ваша стихия… она ключ к созданию эликсира, способного очистить целый мир от Скверны. Победить их изнутри. Подумайте о миллионах спасенных жизней.
Николай увидел, как в тени, у стены, стояли сыновья этого мучителя, Андрей и Василий Юсуповы. Андрей смотрел в пол, его лицо было искажено гримасой отвращения и… стыда. Василий уперся взглядом в потолок, его челюсти были сжаты до хруста. Оба бледные как смерть. Они не выдержали взгляда Николая. Андрей резко развернулся и вышел из подвала, хлопнув тяжелой дверью. Василий последовал за ним через секунду и даже не оглянулся.
— Трусы… предатели… — прошептал Николай, но его слова потонули в новом витке боли. Этот гад пытал его… Скальпель сменился тонкими, острыми щипцами. Князь методично, с хрустом, вырывал ногти на руках Николая. Каждый щелчок отрываемой ногтевой пластины отдавался в черепе невыносимым ударом. Николай кричал, выл, матерился, дергаясь в путах и срывая кожу на запястьях. Слезы текли ручьями, смешиваясь с холодным потом на лице.
— Пожалуйста… умоляю… остановись… — он бормотал, молил, теряя связь с реальностью. Боль была всепоглощающей, превращая мир в сплошное красное пятно агонии. Он попытался нырнуть в Кольцо, к Мак, в её Сад — в хоть какое-нибудь единственное убежище. Но ничего не вышло. Его душа, его сущность были слишком тесно вплетены в магический каркас доппельгангера. Связь с Кольцом была как тонкая, оборванная нить. Он чувствовал лишь слабый, далекий отзвук джина, как эхо в глухом колодце.
Юсупов отложил щипцы. Взял другой инструмент — небольшой, изогнутый нож с зазубренным лезвием. Его карие глаза смотрели на Николая с каким-то клиническим интересом.
— Ты ошибся, урод… — Николай выплюнул слюну с кровью, пытаясь собрать остатки ярости, гордости, чего угодно, лишь бы не сломаться полностью. — Он… Он обязательно придет… он разорвет тебя… как тряпку… Ты — покойник!
Князь лишь усмехнулся.
— Вы уже бредите, Ваше Величество. Это хорошо. А что до ошибок… То это исключено. Наука не ошибается. Мои расчеты безупречны. Я прав. Все это ради высшего блага. — Он поднес нож к плечу Николая. — Теперь… мне нужны образцы вашей плоти. С разной глубиной залегания. Для анализа диффузии магических потоков в условиях экстремального стресса…
Николай не услышал конца фразы. Волна новой, невообразимой боли отправила его в черную бездну бессознательного. Блаженное небытие.
Но ненадолго. Ледяной укол в шею. Затем резкий, химический запах. Сознание рвануло обратно реальность, как пробка из бутылки шампанского. Прямо в море боли. Юсупов стоял над ним, в руке он держал пустой шприц с мутной, зеленоватой жидкостью.
— Нам нельзя терять время, Государь, — проговорил он без эмоций.
