Старая гвардия - Марк Тис
Я обнаружил колебания грунта на расстоянии шестисот двадцати метров. Инфракрасное сканирование обнаруживает отряд из восемнадцати пехотинцев-кездаев, пытающихся проникнуть за линию фронта. Сейчас они не двигаются. Они, несомненно, услышали мое приближение и надеются избежать обнаружения. Я слегка замедляюсь и отворачиваюсь от них, чтобы внушить им чувство безопасности.
Мы патрулируем шестнадцать часов, тридцать две минуты и пятнадцать целых девять десятых секунды, и мои внутренние датчики показывают, что майор Век спит на своем командирском кресле. Я не вижу необходимости будить его.
Я заряжаю кассетную бомбу в свой миномет номер три и открываю огонь. Благодаря моей схеме шумоподавления выстрел едва слышен в командном отсеке.
Я наблюдаю на своих сенсорах, как снаряд описывает дугу, раскрывает свой контейнер-парашют и начинает сбрасывать рой независимых бомб, порхающих, как семена клена, каждая из которых управляется своей собственной системой теплового самонаведения. Восемнадцать взрывов происходят с интервалом в четыре целых семь десятых секунды. Я наблюдаю, как исчезают инфракрасные сигналы.
Цель уничтожена.
Столкновение заняло 37,9241 секунды. Майор Век слегка пошевелился на кушетке, но не проснулся.
На данный момент майор Век провел 82,469% своего времени с момента десанта на планету в моем командном отсеке. Хотя у меня нет непосредственного опыта, с которым можно было бы сравнить, я считаю, что это необычное поведение, за исключением случаев когда такое происходит в условиях полного боя. Несмотря на то, что текущий уровень угрозы высок, а кездаи по-прежнему регулярно совершают нападения вдоль центрального фронта, в настоящее время мы не находимся в полноценных боевых условиях. Логика подсказывает, что командир хотел бы, чтобы он и его личный состав были в подготовленном, но отдохнувшем состоянии в случае обострения боевых действий.
Потребность в отдыхе — это не то, с чем я непосредственно знаком. Когда Боло не нужен, он переводится в режим ожидания для экономии энергии, но это вопрос практичности, а не необходимости. Но моя программа включает подробную информацию о физиологии человека. Мой командный отсек может бесконечно обеспечивать минимальные потребности человека в жилье, пище, воде, пригодном для дыхания воздухе и удалении отходов, но моя программа заставляет меня думать, что эти потребности действительно минимальны. Человеческая машина нуждается в отдыхе, физических упражнениях, общении и множестве физиологических потребностей, которые я затрудняюсь полностью понять. В чем я действительно уверен, так это в том, что мой командир выбрал такой курс действий, который приведет его и его команду далеко не к оптимальной боевой готовности.
Хотя в настоящее время большая часть моего внимания занята механикой патрулирования, а также постоянным обновлением сценариев угроз и формулированием возможных ответных мер, я использую свободные циклы процессоров для определения причины такого поведения. Хотя курс действий майора Века может показаться противоречащим логике, наиболее вероятно, что у него есть причины, неизвестные мне, или которые находятся за пределами понимания Боло.
Но я должен быть в курсе.
Существуют протоколы для отказа от приказа в экстремальных ситуациях, или в менее серьезных — для оповещения вышестоящего командира о потенциальной проблеме. Хотя эти протоколы кажутся совершенно ясными, когда я изучаю их в моей энергонезависимой памяти, они становятся пугающе сложными, когда применяются к реальным ситуациям.
Кроме того, я должен рассмотреть еще одну вероятность, что причина поведения моего командира кроется не в нем, а в каком-то недостатке моей собственной работы. Майор Век неоднократно подвергал сомнению мои гиперэвристические способности и мои оценки боевых действий, в последний раз наиболее существенно, когда мы пришли на помощь лейтенанту Лайтону. Хотя я провел полную диагностику всех своих систем и не обнаружил никаких сбоев, я обеспокоен.
Теоретически, любой Марк XXXIV должен быть идентичен любому другому, когда он покидает сборочный цех. Но с этого момента гештальт личности каждого Боло формируется под влиянием получаемого опыта и его взаимодействия со своими командирами. Возможно ли, что я за короткое время своего существования как-то эволюционировал неблагоприятным образом?
Эта последняя вероятность кажется немыслимой, учитывая мою короткую оперативную жизнь и тот факт, что мой опыт обязан быть во многом таким же, как у моих товарищей Марк XXXIV-ых по 1198-му полку. Считает ли майор Век их всех несовершенными? Тем не менее, я попытался напрямую задать этот вопрос майору Веку, и он отрицает, что в моей работе есть какие-либо очевидные недостатки.
Логика водит меня по кругу. Неразумно полагать, что я плохо выполняю свои обязанности, и все же у меня нет достаточных оснований подвергать сомнению суждения моего командира. Какое-то смутное, возможно, гиперэвристическое впечатление заставляет меня поверить, что ответы, которые я ищу, скрыты где-то в инциденте, когда мы спасли лейтенанта Лайтона. По логике, кездаи должны были атаковать Боло лейтенанта Лайтона. По логике, на меня должны были напасть, когда я опустил щиты, чтобы добраться до поля боя. Ничего из этого не произошло. Судя по всему, мой командир оценил ситуацию правильно, вопреки всякой логике.
Я должен анализировать это событие, пока факты не будут сопоставлены.
* * *
Незваный гость оттолкнул Оррена, развернув его на ходу. Оррен стоял, тяжело дыша, его сердце бешено колотилось в груди, он разглядел старика.
— Теперь этому приему учат в академии, молотобоец? — спросил нарушитель, улыбаясь и намекая на его "дубинку". Не смеясь над Орреном, а просто улыбаясь.
По тому, как старик стоял, и по звуку его голоса Оррену было ясно, что он всего лишь защищался от нападения Оррена. И не было никаких сомнений в том, что, если Оррен нападет снова, в следующий раз незваный гость будет не таким милым.
— Я мастер-сержант Блонк, — представился он. — Полагаю, вы лейтенант Дэвид Оррен, назначенный на эту чудовищную боевую машину.
Блонк указал на Зигги.
Оррен кивнул, ошеломленный тем, что незнакомец знает его имя и назначение.
— Вы, кажется, не в форме, сержант.
— Ага, — сказал Блонк. — Так и есть. Только что вышел из отпуска по болезни и пытаюсь вернуться на фронт. — Блонк задрал штанину и показал Оррену место, где были восстановлены его голень и колено.
Кожа была все еще розовой, а шрамы чистыми.
— Я заработал это, когда на мой склад техобслуживания напали двое коммандос кездаи, — сказал Блонк, качая головой при воспоминании. — Я и моя команда сражались с ними врукопашную. Подлые ублюдки порезали троих моих мальчиков и девочек и изжевали мне ногу одной из тех винтовок-измельчителей, прежде чем мы их прикончили.
— А как ты попал сюда, в грузовой отсек? — спросил Оррен, все еще не до конца доверяя старику.
Блонк только рассмеялся.
— Сынок, это космический корабль, полный воздуховодов, туннелей и межкорпусных пространств. Ты можешь попасть куда угодно, если знаешь, что к чему. И поверь мне, я знаю, что к чему. Я был в космосе раньше, чем ты бегал в подгузниках.
— Это ответ на вопрос "как", — сказал Оррен. — Но почему ты здесь?
— В основном, от скуки, — сказал Блонк. — Решил взглянуть на нового
