Кровавый тиран - Владислав Афинский
И когда удивление уже должно было снова смениться горячкой боя, грохот орудий и лязг металла затмил звон. Он не был громким, как звон колокола, но его слышал каждый. И всем стало невыносимо интересно, кто или что рождало такие прекрасные звуки, сравнимые лишь со звоном падающей на иней капли росы. Боевой дух моих союзников снова поднялся, каждый вспомнил что сражается за нечто большее, чем он сам.
Враги же вспомнили слухи и того ледяного рыцаря, свет которого рассёк даже истинный ужас.
— Вы храбро сражались, — сквозь ледяные туннели проходил мой голос и становился в десятки раз громче. — Но уже проиграли. Сдавайтесь, возвращайтесь в свои дома, готовьтесь к защите от новой буре и воспитывайте детей, следите за родителями. Живите и не мешайте жить другим. Ведь когда я утвержу свою победу здесь, то разберусь и с Кровавым Тираном.
Я не кричал и поэтому меня слушал каждый. Ведь мои слова не были агрессией, они имели иную важность. Это не остановило бой, но серьёзно пошатнуло боевой дух. Хотя несколько галер на краях флангов всё же отступили. Пока что это капля в море, ведь выбор все будут делать чуть позже, через три минуты, когда Демос накроет всё своей мглой. Тогда для большинства врагов у сдачи уже не будет альтернативы.
Тем временем мои связки сгорели и угарный газ начал наполнять лёгкие. Это огромная проблема, как и то что моё тело начало разваливаться из-за воздействия сразу двух стихий. Поэтому заклинание льда было остановлено, а поддержанием занялся уже сам Доргаф. Всеобщее восхищение питало его, он некоторое время будет самодостаточен. Это важно, ведь шпиль изо льда и ледяного рыцаря должны видеть все и вовремя мглы Демоса.
Мне же Доргаф создал лишь щит, после чего начал ослаблять метку. Келиксия наоборот усилила своё пламя, а затем снова появилась Вилия.
— Проклятье, твоё пламя жжёт мне мои крылья! — досадно воскликнула суккуба, но тем не менее схватила меня за плечи и понесла в эпицентр битв.
Телария и первый взвод демонологов вовсю сражались с адмиралом. Им требовалось помощь, которую я и собирался обеспечить. И хоть я был крайне тяжёл для Вилии, однако благодаря тому что мы начали лететь со шпиля, мы всё же долетели до места, после чего когти демоницы разжались.
Моё тело полетело прямо вниз к главному флагману на тысячу человек. Огонь становился всё сильнее, моя плоть разгоралась, а щит уже перевесил всё остальное. Падение выдалось с одной стороны эпическим, громким, эффектным. Пламя волнами разошлось во все стороны, посбивав с ног врагов. Палуба проломилась и я упал во тьму трюма, но моё тело…
Моё тело выглядело ужасно. Кровь хлестала из обожжённых ран, чёрные кости торчали из плоти, а сквозь щель в шлеме на всех смотрел Демос. Я не мог встать и уж тем более сделать удар. Убить меня мог бы даже простой смертный, вонзив копьё в шею или прямо в глаз. Но этого никто не сделал.
Все боялись, все дрожали, все отвернули свои взгляды. Они догадывались, что я беспомощен, но а что если… если я вдруг поднимусь? Что будет тогда? Или даже не поднимусь, а просто посмотрю в их сторону и спущу с поводка ужас преисподней? Эти вопросы разрывали души чувством первобытного страха. И большинство смертных бежало, прыгая за борт, пусть даже они были облачены в тяжёлые кирасы. Лучше захлебнуться морской водой и терпеть адскую боль в лёгких, чем утонуть в истинном ужасе.
Затем ушла и Келиксия. Она нужна была лишь для эффектного прибытия в центр битвы. Все должны были видеть это и понимать, что адмиралу скоро придёт конец, ведь он оказался в эпицентре ужаса, где в добавок ещё и буйствовал демон Теларии. Шансов нет, ситуация безнадёжная, нужно сдаваться и бежать домой. Я не мог в миг родить тысячу воинов и создать таким образом преимущество, но я мог одержать психологическую победу над врагом, а это, как показывала моя практика, порой куда важнее даже количества боеприпасов.
— Как же тяжело встать… — попытался произнести я, но дальше мысли дело не ушло.
Лёгким тоже дождалось, но вроде потихоньку регенерирую и даже остаюсь в сознании. По идее выживу, хотя в идеале нужно встать и помочь Теларии. Она хоть и не одна, но есть опасения что адмирала и всю ставку они не вывезут даже если все рядовые враги сдадутся. Но как же тяжело было просто встать с колен, выпрямится и… сделать хотя бы один шаг.
Не лучше обстояло дело и с сознанием. Разум и так очень сложная штука, иногда он вырубает сознательную часть, чтобы не получить критических повреждений от шока. Порой наш разум самостоятельно вырезает часть реальности, чтобы она не раздражала всю ту же сознательную часть. Также разум весьма шаткая штука, ведь человеку были даны эмоции.
А теперь добавьте в этот сложный механизм четырёх демонов. Их чувства и мысли постоянно сосуществовали со мной, дополняя и заменяя некоторые части. Да вот только мозг это тебе не детский конструктор, из которого можно собирать что угодно. Тут использование каждой детали сопряжено с появлением ужасных проблем.
— Мне будет горько и стыдно за следующие слова, однако в данной ситуации я не могу сказать ничего иного кроме как… — Великий Панцирь взял паузу, после чего со вздохом в первые с нашего знакомства позволил малодушию взять верх над собой. — Я же говорил.
Келиксия забирала весь гнев из-за чего на меня навалилась горой апатия. Исчезло рвение, будто бы из меня весь тестостерон выкачали. За этим ушло и желание побеждать, доминировать, следовательно сражаться. Пресности чувствам предавал и Доргаф, который взял всю гордость себе. Он был на вершине шпиля, им восхищались, таким уникальным и неповторимым, а мне оставалось лишь быть тенью.
И ладно бы эти чувства были постоянными, линейными, но порой на мгновения случались вспышки. Перенасыщение гневом и гордыней, на фоне которых я поражался бесполезностью и слабостью своих союзников. Гнилые мысли, от которых меня выворачивало наизнанку.
А вот Вилия и Демос оказались удивительно тихими. Вилия просто была очень аккуратна, ведь это был далеко не первый её контракт и она уже много раз сотрудничала со смертными.
