Ренегат космического флота - Геннадий Борчанинов

— Нет, командор, этот корабль мне неизвестен, — сказал контр-адмирал. — Начинаем перехват.

Я снова передал в матюгальник требование прекратить манёвр. Остановиться в космосе трудновато в том плане, что ты всё равно летишь в пустоте, и твоя скорость зависит именно от точки отсчёта. Даже если вокруг всё кажется неподвижным, ты летишь вместе со звездой вокруг центра Млечного Пути, а сама галактика при этом летит навстречу Андромеде, и так далее. Поэтому я требовал завершить манёвр и снизить скорость.

Ситуация всколыхнула воспоминания о той злосчастной вахте, когда я, в нарушение всех инструкций, подстрелил туранский корабль с беглыми рабами. Тот тоже не отвечал ни на какие сигналы. Но, в отличие от этого крейсера, он хотя бы транслировал название и координаты, а этот шёл в режиме полной тишины.

Корветы выдвинулись на перехват, «Эгида» развернулась всем корпусом так, чтобы взять крейсер в прицел. «Новик» и «Посадник» мчались друг за дружкой, действуя в паре, чтобы в случае боестолкновения прикрывать товарища.

Неизвестный крейсер их увидел, начал медленно менять траекторию. Я ожидал, что он сейчас откроет огонь по тому или другому корвету, но нет, незваный гость пытался от них уклониться, только и всего. Кто-то им управлял, но почему-то даже сейчас не выходил на связь, когда над ним повисла ощутимая угроза быть расстрелянным из главного калибра «Эгиды». Побольше нашего, между прочим.

— Говорит капитан третьего ранга Юсупов, крейсер «Гелиос»! — вдруг выдал он, точно так же, в матюгальник, на всю систему. — Командору Мясникову! Запрашиваю убежища!

Я нахмурился. Если это уловка… Да и почему он не ответил сразу? А потом чуть не хлопнул себя по лбу, коснувшись шлема скафандра. Внутрисистемная связь не может превышать скорость света, поэтому все сообщения шли с заметной задержкой.

«Гелиос», крейсер космического флота Его Императорского Величества, кажется, один из новых кораблей, потому что прославить это имя он не успел. В списке кораблей он точно был, название это я уже встречал, а вот фамилию эту я слышал впервые. Да и командовать крейсером кап-три не может, это должность для капитана первого ранга.

— Юсупов, объяснитесь! — потребовал я, а потом отдал связистам приказание наладить прямой канал.

Отбой тревоги давать было ещё рано. Неизвестно, что у него на уме. Однако теперь, когда «Гелиос» подошёл поближе, так, чтобы наши сенсоры могли его не просто засечь, но и осмотреть, стало ясно, что крейсеру изрядно досталось. Он уже с кем-то подрался.

— Запрашиваю убежища! Нужен ремонт и припасы! Идём из Катеринополиса, вступили там в бой с силами узурпаторов! — ответил кап-три уже по закрытой связи.

— С силами узурпаторов? — не понял я.

— С теми, кто верит совету! — пояснил Юсупов.

А вот и первая кровь. Хотя я ожидал, что пролить её придётся мне.

Я быстро открыл справочник, нашёл в нём «Гелиос», посмотрел, кто занимает на нём должность командира. Капитан первого ранга Сташевский.

— Где капитан Сташевский? — спросил я.

— Убит! — бодро ответил кап-три.

Я вздохнул, но Юсупов не обратил на это внимания и продолжил.

— Он оказал сопротивление при задержании, — сказал он. — Мы приняли решение не подчиняться его преступным приказам!

— Вы что, подняли мятеж? — спросил я.

— Мы, верные Его Величеству офицеры, решили присоединиться к вам, командор! — с нескрываемым пафосом ответил он, явно гордясь этим поступком.

Значит, мятеж. Очень лестно, с одной стороны, с другой — мне было ужасно тоскливо осознавать, что всего этого могло и не быть, если бы не мой манифест, отправленный накануне.

— Сколько ещё, кхм, задержанных у вас на борту? — спросил я.

— Девятнадцать человек, господин командор, — сказал Юсупов. — Офицеры и операторы, наиболее упрямые в своих заблуждениях.

— А вы по должности…

— Второй помощник, господин командор, — произнёс Юсупов.

— А старпом?..

— Ранен, ему пробили голову гаечным ключом, — доложил кап-три. — Но он наш. Как только оклемается.

— Как его зовут, чёрт побери, — проворчал я.

— Капитан второго ранга Черненко, — сказал Юсупов.

— Ясно… Займите стабильную орбиту, параметры высылаю, — приказал я. — Ожидайте, будет вам ремонт. И припасы тоже. Конец связи.

Я нажал отбой, тяжело вздохнул, посмотрел на лейтенанта Козлова.

— Командира своего завалили, понял? — хмыкнул я. — Второй помощник.

— А я чего? — не понял Козлов.

— Да так, ничего… — буркнул я.

По-хорошему, всю команду «Гелиоса» надо бы привести к ответственности, убийство командира это серьёзное преступление. Но и разбрасываться верными людьми тоже нельзя, мы не в том положении, чтобы выбирать. В конце концов, это я поднял мятеж, а они всего лишь решили к нему присоединиться. Хотя я на их месте сделал бы всё совсем по-другому.

— Дайте мне адмирала, — попросил я у связистов. — Лично его, по закрытому.

Платонов явно ждал.

— Ну, что у вас, командор? — нетерпеливо спросил он.

— Это наши, — сказал я. — Но есть нюанс.

— Какой ещё нюанс? — фыркнул адмирал.

— Вам не понравится, — хмыкнул я. — Судя по всему, часть команды подняла бунт. Командир мёртв, заправляет всем второй помощник.

— Бунт⁈ — рыкнул адмирал.

— Так точно, — сказал я. — Но сделали они это для того, чтобы присоединиться к нам.

Платонов раздражённо засопел. Бунт на корабле — больная тема для любого флотского командира, и к бунтовщикам отношение везде было строго негативное. Хотя сам Юсупов наверняка думал, что это не бунт, а сопротивление преступному приказу или что-то в таком духе. Восстановление справедливости.

— Делайте с ними что хотите, командор, но в системе они мне тут не нужны, — заявил контр-адмирал Платонов после недолгих раздумий.

— Им нужен ремонт и пополнение припасов, — сказал я. — И я уже пообещал, что они это получат.

Адмирал промолчал.

— У нас нет выбора, господин адмирал, — твёрдо сказал я. — Мы теперь в одной упряжке, и будем сотрудничать. Хоть с бунтовщиками, хоть с пиратами, хоть с чёртом лысым.

— С каждым днём я всё больше жалею, что согласился, — проворчал он.