"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 - Том Белл
Правду говоря, Ричард не был так уверен в этом, как хотел показать. Катари уже обманула несчастного Фердинанда, а выгоды от брака с Алвой не увидел бы только слепой. И всё же в сердце юноши жила глубокая вера – та хрупкая молодая женщина, с которой он говорил в саду аббатства Святой Октавии, не могла утратить присущего ей от рождения благородства души. Выданная замуж по воле семьи, запертая в ловушку придворных интриг, загнанная в угол страхом перед Дораком, она могла оступиться, могла унизиться, могла пасть, но в её сердце наверняка сохранилось достаточно мужества, чтобы искренне раскаяться, и достаточно великодушия, чтобы поступить правильно, когда это потребуется. Солгав один раз по необходимости, она не станет лгать ради власти и выгоды, что бы там ни утверждал Ворон!
Ричард поднял взгляд и увидел, что Алва наблюдает за ним с иронической полуулыбкой, но юноше почудилась в ней тень сочувственного понимания.
— У вас были женщины, кроме баронессы Капуль-Гизайль, к которой я как-то послал вас, Ричард? — внезапно спросил Алва.
Ричард вздрогнул.
— Нет! Да! — выпалил он, не зная, что отвечать: солгать было так же стыдно, как и сказать правду. — А вам какое дело?
— Понятно. — Алва смотрел на него без всякой насмешки. — Дело в том, юноша, что женщины редко ищут любви в постели мужчины. Конечно, иногда подобное случается, но куда чаще им нужна защита, деньги, власть, наслаждение. Звучит неприятно, но такова истина. Вы же её фанатик, Ричард, так что принимайте какую есть. Хотя я знаю, — задумчиво добавил он, — почему вам так трудно смириться: вы уважаете женщин и к тому же целомудрены от природы.
Опешивший Дик не знал, как реагировать на подобные откровения.
— Это так плохо? — с вызовом спросил он.
— С точки зрения эсператистской морали – это прекрасно, — саркастически отозвался Алва. — Но жизненный опыт – грязная вещь, юноша. Знаете, кого чаще всего обманывают низкие женщины? Честного человека. Честному человеку и в голову не придёт, что кто-то способен лгать ради презренной выгоды. Ведь сам он всегда говорит правду.
— И вы предлагаете, монсеньор, научить меня лжи? — поинтересовался Ричард со злым раздражением, на понимая, куда клонит Алва.
Ворон расхохотался – весело и и от души.
— Сохрани Создатель! — сказал он, отсмеявшись. — Где ещё я найду такого блаженного оруженосца! Но если уж вы всех меряете по себе, то будьте хотя бы последовательны. Вы можете представить себе, к примеру, вашу матушку на месте вашей святой Катарины? Неверной женой? Матерью бастарда? Любовницей человека, которого она называла вам убийцей и насильником?
— Не смейте трогать мою мать! — выкрикнул Ричард, инстинктивно сжимая кулаки.
— И я не могу, — развёл руками Алва. — Ваша матушка не стала бы жертвовать честью даже ради короны. Но королева Катарина пошла на эту сделку. Так почему же вы теперь ждёте от неё того, на что она не способна?
— Её… Её вынудили! — забормотал Ричард, весь дрожа, — Она всего лишь защищала свою семью… Боялась за свою жизнь!
— Политика – жестокая вещь, согласен, — кивнул Алва. — Политика и война не спрашивают, каковы наши принципы. Самая достойная женщина может стать разменной монетой или жертвой насилия со стороны негодяя. Но она не согласилась бы на это по доброй воле, в отличие от Катарины.
— Не смейте так говорить о королеве! — крикнул Ричард в ярости. — Вы, который обесчестил её!
Алва резко соскочил со стола и подошёл к Ричарду почти вплотную.
— Я, может быть, и не должен, — сказал он негромко и серьёзно. — Но вы – иное дело! Вы как-то застали нас в будуаре, не так ли? Так ответьте мне: стала бы ваша мать вести себя подобным образом с насильником?
Ричард шарахнулся в сторону, дрожа от ужаса. Совесть говорила ему: Алва прав. Но мысль о превращении Катари, несчастной, пусть и падшей, но не утратившей благородства, едва ли не в уличную девку, потрясла Ричарда до глубины души. Неужели всё, во что он верил, что он испытывал прежде, было одной бесстыдной и гнусной ложью? Но для чего, святые угодники? Во имя чего?
— Я… Я должен подумать, монсеньор, — пробормотал Дик, слепо озираясь вокруг в поисках выхода. — Я… Я не хочу сейчас находиться рядом с вами. Разрешите мне уйти.
Глава 5. Ноха. 5
5
Дик выскочил из Капитулярного зала и, не помня себя, кинулся в южное крыло Палаты Магнуса, где после вчерашнего осмотра не было ни души. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями, а точнее сказать – забыть обо всём. После слов Алвы его трясло как в лихорадке. Как мог Ворон так говорить о королеве! Да, ей пришлось обмануть несчастного Фердинанда, но ведь она сделала это вынужденно! А сейчас, когда она знает, что Алва не станет угрожать ей, неужели она согласится посадить на трон безвестного бастарда, незаконного сына какого-то случайного любовника, с которым она сошлась из страха, от безысходности? Нет! Дочь семьи Ариго никогда не поступит подобным образом! Да и как после этого ей смотреть в глаза Алве, в глаза Ричарду, зная, что им известна вся правда?
Юноша остановился, едва не споткнувшись о Рамиро: в пустом коридоре второго этажа, по которому он шёл в расстройстве чувств, царила полутьма. Небольшие, как бойницы, окна, прорубленные прямо под потолком и забранные решётками, почти не давали света, а впереди виднелся глухой тупик: здесь Палата Магнуса упиралась в стену Башни Истины. Ричард повернулся, намереваясь возвратиться: ему вспомнилось, что в нескольких бье отсюда на стене мелькнула зажжённая лампа. Но он не успел сделать ни шага, как вдруг увидел.
В стене Башни Истины зиял открытый проход.
Почему он не замечал его раньше? Почему ещё вчера он не смог обнаружить ни единой трещины в каменной кладке, свидетельствующей о скрытой в ней двери? Ричард медленно повернулся лицом к тупику и прикрыл глаза, мысленно всматриваясь в окружающий сумрак.
Проход закрывала низкая каменная дверь – часть стены, приводимая в движение спрятанным в полу механизмом. При одновременном нажатии на две
