Пермский Губернский 7. Ультимат. Том 2 - Евгений Бергер
И Бронских был один из таких «художников». Вернее — самый яркий их представитель!
Ему было совершенно плевать, откуда прилетел заказ. Чиновник это, или же богатый дворянин — вообще, без разницы.
Главное, что они давали «цель». И чем интереснее «цель», тем лучше для самого Бронских.
— Восхитительно. — маниакально улыбаясь, произнёс убийца, глядя на фотографию Осокина: — Ощущение, словно я ждал этого всю свою жизнь…
— А ты видел, кто заказчик? Жалкие остатки конченных культистов, которые потеряли всех своих лидеров. Ты серьёзно хочешь взяться за это дерьмо? — с сомнением спросил Малкольм, глядя на высокого лысого мужчину в коричневой куртке.
— Какая разница, культисты они, или ещё кто? — Бронских вновь стал максимально серьёзным и бросил ледяной взгляд на Главу Гильдии: — Меня больше будоражит «цель», которую они для меня подобрали. А если тебя так волнуют террористы — просто скажи. Одно твоё слово, и про них никто и не вспомнит через пару-тройку дней. Поверь, я с удовольствием прикончу их вместе с «целью».
— Кто бы сомневался… — Малкольм напряженно взглянул на фотографию Осокина и тяжко вздохнул: — Только вот, есть у меня нехорошее предчувствие…
— Опять эти многозначительные фразы?
— Нет. Я говорю о том, что Осокин — не простой человек. Ты видел, что этот мальчишка творит?
— Видел. Скажу больше — я его настоящий фанат. Такая свирепость и жестокость… Честно говоря, я не видел людей страшнее!
— Выходит, ты решил закончить жизнь самоубийством?
— Нет. Почему? Мне просто очень интересна эта «цель».
— Неужели амбиции окончательно свели тебя с ума?
— Нет. Как человек — я весьма скромен. Тут, скорее — личный интерес. Ты знаешь мои принципы. Нет предела совершенству, Малкольм. И я хочу понять, насколько маг может быть сильнее человека?
— Он не просто маг… Осокин приходил сюда. Нанял нас, чтобы мы разобрались с его родным дядей и двоюродными братьями. Причём, в качестве оружия, юный дворянин выбрал опасный и редкий токсин. Чтобы жертвы, как следует помучались перед смертью. О… ты не представляешь, какая это адская боль! Знаешь ли, далеко не самый гуманный способ умерщвления.
— И, что с того? На самом деле, я не удивлён. Если Фёдор так поступил, значит на то были веские причины. А Иннокентий Осокин, никогда не являлся примером для подражания. Типичный паразит, который наживался на имени старшего брата. Омерзительная тень, что едва не оставила мальчишку без единого гроша в кармане. Уверен, Иннокентий мечтал получить далеко не только заводы-пароходы своего старшего братца…
— От заводов-пароходов там осталось только одно название. И Иннокентий обращался к нам, чтобы прикончить мальчишку в первый день пробуждения от комы… Неужели ты не знал об этом? А говоришь — фанат Осокина.
— Увы, начало истории мне не интересно. Это слишком несущественная мелочь. Я внимательно следил за его успехами сразу после того, как он убил Воробьёва. И пришлось искать информацию о том, каким именно образом Осокин попал в Пермь. А что касается Иннокентия… Я не понимаю твоего удивления.
— Конечно, не понимаешь. Ты действуешь, как чокнутый профессор из фильмов про Джеймса Бонда… И Осокин, кстати, тоже. Иногда у меня создаётся впечатление, будто человечность и эмпатия ему чужды.
— Это ты к чему?
— К тому, что Осокин присутствовал на… казни собственных родственников. Он наблюдал. Наслаждался каждой предсмертной судорогой своего дяди и двоюродных братьев. Нет… Я, конечно, понимаю, что для тебя подобное может показаться нормальным. Всё же, стоит сделать поправку на то, кто ты есть.
— Неужели?
— Всё так. Для тебя смерть — не драма, а рабочая обыденность. Но пацану восемнадцати лет от роду… Это же не опытный киллер, а по сути — обычный ребёнок! По крайней мере, должен был таковым быть… Но в итоге, я увидел в его глазах такую ярость! О, ты бы знал.
— Всё равно, я не совсем понимаю твою растерянность.
— Говорю же, пацан приказал убить трёх родных людей самым жестоким образом… Ты не видел, как Осокин пришёл сюда. Не видел, как угрожал мне гранатой и смертью моей семьи. Когда я читаю новости и вижу, что он творит… у меня кровь в жилах стынет. Мне кажется, что Осокин — самый настоящий дьявол… Омен! И он пришёл, чтобы обратить наш мир в руины…
— Даже если и так — неужели тебя совсем не интересно разломать этот «орешек»?
— Боюсь, что одними обломанными зубами ты тут не обойдёшься.
— А кто сказал, что я буду использовать именно зубы?
— Неужто хочешь сыграть в «грязь»?
— Культисты слишком нежные. Они преследовали единственную цель — поймать Осокина живьём. Мне же его живым ловить не надо. А значит — мои руки развязаны.
— А как же кодекс убийц?
— Кодекс? Ты смеешься? — хохотнул Бронских: — Наша задача — устранять «цель». А вот, каким именно образом… Этого мои заказчики не говорили. А значит — у меня карт-бланш.
— Разнесёшь город — нас всех повяжут! Помни об этом. Мы должны обходиться без сопутствующих жертв.
— Ну… Тут же всё зависит от «цели» и слов заказчика. Культисты сказали мне не сдерживаться. Проявить всю смекалку и фантазию. И если будет возможность, то ещё и подключить все мои навыки.
— Что ты имеешь в виду?
— Если танк невозможно пробить из обычного пистолета… То я сделаю всё, чтобы передо мной открыли люк.
— Нашёл рычаги давления?
— Не сказать, чтобы Осокин сильно скрывался. Вся информация очень легко находится.
— Тебе это не кажется подозрительным? Ну, вот ты сам подумай! Если на него, хоть кто-нибудь косо посмотрит — всё. Считай, подписал себе смертный приговор. В общем, смысла нет. Его защищает жуткая слава Короля Блича.
— Защищает только от тех, кто боится. — Бронских вытащил из кармана ампулу с ярко-зелёной жидкостью.
— Погоди… Это же…
— Подарочек от Синего. — усмехнулся киллер: — Улучшенная формула. Жаль, что не успела дойти до конвейера.
— Выходит… Ты хочешь прикончить Осокина его же оружием?
— Его же кровью, если быть точнее.
— А как же «цепной волкодав»? Голубика очень сильно печётся о своём хозяине.
— И на эту помеху есть управа. — Бронских вытащил вторую
