Громов: Хозяин теней 5 - Екатерина Насута
Елизар вряд ли что понял, но кивнул.
И зевнул.
— Спи, — предложил мой братец. — Ехать и вправду долго.
И не обманул ведь.
— Елизар, стало быть, — Карп Евстратович встретил нас лично.
Мы и вправду задержались в Выбрачеве, где имелось здание почты с платным телефоном, к счастью, работающим. Звонил Мишка не самому Карпу Евстратовичу, конечно, но милой старушке, вдове генерала от инфантерии, которая ныне обретала где-то нам, на окраине Петербурга, окружённая детьми, внуками и прочими, причастными к жизни семьи лицами, коих было великое множество.
Это я так узнал, ещё прежде, когда номерок, оставленный Карпом Евстратовичем для связи, проверял.
Дом старушки был хлебосолен и открыт не только для друзей со знакомыми, но тако же для всякого иного люду. А с учётом, что милая дама и благотворительности не чуралась, то особняк представлял собой ещё тот проходной двор. И потому понять, кто там и кому звонит было сложно.
Но записочку для госпожи Нехлюдовой от сердечного друга приняли. И когда Мишка перезвонил через пятнадцать минут, как было договорено, радостно сообщили, что госпожа будет рада встретиться с дорогим её сердцу человеком.
И место назвала
— Елизар Витальевич Нагорный, — слегка осипшим голосом представился Елизар и поглядел на Карпа Евстратовича с опаскою.
Ну да.
В дом к старушке мы не поехали. Нет, сомневаюсь, что за ним следят, как и за нами — на просёлочных дорогах слежку мы бы точно заметили — но зачем рисковать? Благо, Петербург — город большой, многолюдный, и с каждым годом всё больше становится. А потому новые заведения на окраинах его появляются, что грибы после дождя. Нынешняя корчма гляделась вполне себе приличною. Нет, для дворянства простовата, но вот обыкновенный люд и купцы оценили. Обеденная зала была заполнена людом. И Карп Евстратович всё же несколько выделялся средь него. Без обычного своего костюма и тросточки, обряженный в простые штаны да кожаную куртку, он выглядел довольно сурово. А шрам на лице придавал лихости и этакого, разбойного лоску.
— Да не хмурься. Хороший человек, — сказал я, опускаясь на лавку. Медленно так опускаясь. — Что? Вы б два дня тряслись просёлочными… весь копчик себе отбил!
— Вы, Савелий, не меняетесь, — Карп Евстратович приподнялся и руку протянул, которую Елизар пожал осторожно, с опаскою. — Могу поделиться амулетом. Целительским.
— Да не, пройдёт…
— В следующий раз пешком пойдёшь, если ехать не нравится, — Мишка тоже потянулся. — Извините. И вправду немного… затекли ноги.
И руки.
А особенно — задница. Вот вроде, казалось бы, она природой для сидения предназначена. А чувство такое, будто целиком отсидел. И вся она, включая несчастный копчик, того и гляди отвалится.
— Ужин сейчас принесут, — кепку, что пришла на смену элегантному котелку, Карп Евстратович всё же снял.
— А я вас узнал… — Елизар подскочил.
— Вот и ладненько, — перебил его Карп Евстратович. — Вот и славно… вы узнали меня. Я вас. От объятий воздержимся. Это уже вы позже, с батюшкой, пообнимаетесь, а то он в немалое волнение пришёл…
— А мама?
— Матушку мы ему посоветовали не извещать. К чему беспокоить славную женщину раньше времени. Ваш братец…
— Спит. Я хотел сам посмотреть, кто придёт. Извините за недоверие.
— Какое недоверие, — махнул Карп Евстратович. — Обстоятельства, понимаю, особые… но хорошо, что всё хорошо кончается.
Я дёрнул Призрака, велев ему метнуться к машине. Пусть Метелька берет малого и идёт. Не то, чтобы опасался — Карпа Тьма опознала и через стену — но сперва решил сам глянуть, что да как.
— Смею полагать, это был заговор! — Елизар грозно сверкнул очами. — Направленный даже не против отца…
— Тише, — Карп Евстратович ладони поднял. — Я обязательно выслушаю вас, молодой человек. Но позже… в ином месте. А то тут людно.
— Но…
— Заговор не удался. Этот. А последствия его разгребем. Вот сразу после ужина. А то не знаю, как там вы, но я целый день на ногах. Николя очень ругается. Говорит, что с этаким отношением я себе точно язву заработаю. А оно мне надо? Мне и жены хватает, чтоб ещё постороннюю язву заводить. Сейчас вон принесут. И садитесь, кушайте. А заодно уж рассказывайте, как вас опять угораздило.
Принесли уху, густую и острую, а к ней — подовые пироги с дичиною, и миску прошлогодних мочёных яблок. А ещё — горшочек с пареною гречкой, которую щедро заправили луком да салом. В общем, может, и не пафосное место, но кормят хорошо. Елизар тоже отказываться не стал. И братишка его, принесённый Метелькою, сонно поклёвывал носом, но ел. А говорил большею частью Мишка.
Вот чего он умеет, так это докладываться. Чётко, спокойно и по делу. Мне и добавлять не пришлось.
— Стало быть так… — Карп Евстратович поскреб гладко выскобленный подбородок и задумался, впрочем, ненадолго. — А ведь приходили порой… и слухи. На местах сообщали, что людишки пропадают. Только…
Замолчал, не договорив.
А оно и понятно. Что тут говорить? Страна большая. Народу в ней тьма. А потому если где-то вдруг и убудет, так не страшно. Точнее, средства сейчас не те, чтоб понять, сгинул человек или убыл куда по собственному желанию.
Небось и бежали, что от мужей, что от родителей, что просто в революцию.
И скрывались.
И переезжали с места на место. А что сказали в одно, да туда не прибыли — тоже случается. Дело, если разобраться, житейское.
— Повезло вам, — Карп Евстратович ел много, но аккуратно. Да и выглядел слегка утомлённым. Впрочем, служба у него такая, утомительная и для организма вредная. — Повезло, что не ожидали они сопротивления.
Согласен.
А ещё обжились и расслабились, уверившись, что сам чёрт им, таким умным и хитрым, не брат.
— И что не было там никого действительно серьёзного. И что не сообразили, чего происходит.
И что тени мои подросли.
И что защиты от теней там никто не выставил. А такая есть, я знаю. И вообще… кругом повезло.
— Теперь забеспокоятся. А нам туда нужно будет ещё разок наведаться. Или даже не разок, — Мишка вытащил купчую. — Вот приобрели по случаю.
— Поздравляю, — купчую Карп Евстратович взял, прочёл и вернул. На меня поглядел с прищуром. Наверняка, уже выяснили, и где Савка на
