Фантастика 2025-68 - Алексей Владимирович Калинин
— Гадаешь, зачем я притащил целую стопку дурацких тарелок? — по-своему понял мое молчание Хамбл. — А все просто. Я тебя все время учу, что оружие «тот парень» достанет раньше. И курок, быть может, взведет. И место изучит. Так что твой шанс только в том, чтобы обогнать его в прицеливании. Теперь раскинь мозгами: он тоже профи. И двигаться быстрее его ты сможешь вряд ли. Так что основной твой выигрыш — он в том, чтобы не тащить руку с оружием к линии «глаз-цель», а стрелять от живота или вообще из кармана.
Я прикинул. Действительно, это давало запас времени.
— Но в этой быстроте есть и минус, — продолжал Генри. — Ты не видишь, куда полетит пуля. И можешь промахнуться. Чтобы этого не произошло, надо как можно чаще стрелять именно так, навскидку. Как я тебе показывал. И запоминать, куда пуля попала. Не мозгами запоминать, Юра. Нет. Запоминать рукой. Рука запомнит сама, дескать, двигалась вот так вот, попали вот туда. Так что единственное, что нужно, — это обеспечить, чтобы ты видел, попал ты в цель или нет. Ну а разбившуюся тарелку проглядеть трудно, правда? Вот и начнем. Сначала тарелки будут огромные, как блюда. И вблизи. Промахнуться трудно. А потом они станут все меньше, будут отодвигаться, начнут двигаться… Со временем ты выучишься навскидку попадать в мишень размером с яблоко ярдов с двенадцати. Правда, посуды мы с тобой побьем… Ой, немало…
Я снова вспомнил, что платить за посуду буду я.
— А что, если посуду заказывать стану я? — невинно спросил я его, — я знаю одного китайца, его внуки вылепят точно такую же совсем дешево!
Генри довольно засмеялся.
— Не волнуйся, парень, я сверху всего процентов 15 накину. Так что не разоришься! — успокоил он.
И я стал тренироваться. Как всегда, сначала «всухую», потом — с выстрелом. Генри Хамбл был гением своего дела. Не теоретиком, нет. Гением-практиком. Он догадался не только использовать мышечную память, но и нашел способ ускорить ее тренировку. Для этого он сделал так, чтобы я видел, куда попадаю.[114]
После удачного выстрела мышечная память сама фиксировала мое положение в пространстве, расстояние до окружающих предметов и мишеней, все мышечные усилия и напряжения корпуса, ног, руки с пистолетом запоминались. И пусть постепенно, но стрельба навскидку становилась все результативнее. Когда я начинал уверенно поражать десять мишеней из дюжины, Хамбл усложнял задание. Отодвигал мишень, к примеру. Или менял ее на другую, помельче. Или заставлял поражать ее в движении. Или крутануться пару раз вокруг своей оси. Кувыркнуться. Казалось, его фантазия безгранична…
Конечно, до него мне было как до неба, но, повторюсь, прогресс наблюдался. При каждом удачном выстреле я усваивал положительный опыт не мозгом даже, а мышцами, и даже, казалось, костями, шкурой и спинным мозгом. Он гонял меня до седьмого пота, но все ворчал, что я «как был бревном, так им и остаюсь». Интенсивность тренировок нарастала. Стрелять приходилось «через не хочу». Не знаю, как посуды, а патронов в этот день мы перевели много! И я в буквальном смысле слова весь взмок.
Нью-Йорк, Бронкс, 2 мая 1896 года, суббота, после обеда
Усталый и взмокший после тренировки я пер домой на последних остатках сил. Но у входа в подъезд меня ожидал Фань Джиан,[115] тот самый любимый внук Фань Вэя.
— Здравствуйте, сэр! — вежливо поприветствовал меня он. — Дедушка сказал, что вы придете усталый, так что мне следует помочь вам донести вещи наверх! А еще он сказал, что после тренировки лучшее средство от сильной усталости — массаж и баня. Поэтому он приглашает вас попариться в бане!
— Но…
Однако я не успел ничего сказать, как Джиан ловко вынул у меня из рук сумку и попер ее в мою комнатушку. Пришлось догонять его, чтобы открыть дверь. Идти куда бы то ни было не хотелось. Но Джиан был настойчив:
— Поверьте, дедушка лучше знает! Если он сказал, что баня вам поможет, лучше слушать дедушку! — настаивал он. При этом слово «дедушка» произносил благоговейно. Я даже вздохнул. Ну почему в нашем времени такого не встретишь?
— Пошли, Джиан! Ты прав, дедушку лучше слушать. Дедушка жизнь прожил, он знает…
Когда в бане меня встретил не Фань Вэй, а двое татуированных громил, я ощутил легкую тревогу. Но громилы были безукоризненно вежливы, и только бормотали «welcome!».[116] Внутри меня ждал сюрприз. Хитрый старый Фань нашел, чем меня удивить. В углу своей бани он сделал выгородку. И там оборудовал — вы не поверите — настоящую русскую парную и предбанник! А в углу предбанника, что добило меня окончательно, висели березовые и дубовые веники.
— Малыш Ян, — тут Фань Вэй указал на одного из громил, — пять лет прожил в вашей русской Сибири. И там выучился, как у вас парятся. Ну что, угадал я с сюрпризом?
Нью-Йорк, Бронкс, 2 мая 1896 года, суббота, вечер
Честно скажу, Фань Вэй угадал с сюрпризом. Парились мы в тот раз долго, упорно, в несколько заходов. Второй громила, имени которого я не запомнил, оказался к тому же хорошим массажистом, так что из моего тела буквально выдавили всю усталость, я был бодр, весел и готов к подвигам.
Потом старый Фань отпустил громил, и мы с ним немного выпили. Нет, не водки, светлого пива, которое всегда хорошо идет после бани. Возмещает потерянную жидкость. В какой-то момент я почувствовал, что слегка переусердствовал и жидкости в организме снова избыток. Пришлось извиниться и отправиться решать проблему.
Когда я вернулся, Фань Вэя в предбаннике не было. Но из душа раздавался плеск воды. «Ну что ж, подожду!» — философски подумал я и налил себе еще кружку пива. Через некоторое время сзади стукнула дверца души, и босые ноги пошлепали в мою сторону. Потом на ушко мне ласково промурлыкали: «Значит, говоришь, я — Звездочка?»
Все мои душевные силы ушли на то, чтобы не заорать в испуге и не облиться пивом. Я поставил бокал на стол и клянусь, что даже носить две чашки, полные воды, на тыльной стороне ладоней, идя по бревну (делал я уже и такое упражнение), мне было проще, чем просто не расплескать наполовину пустую кружку с пивом сейчас.
Справившись с этой нелегкой задачей, я завел левую руку за спину, обхватил эту негодницу за бедра и передвинул перед собой.
