Фантастика 2025-129 - Денис Старый
* * *
Севастополь в это время, которое я уже привык считать своим — город некрупный, по большей части состоящий из казарм, ремесленных мастерских, складов, в меньшей степени — из жилых домов для обывателей. Кроме того, не редкостью в Севастополе были добротные дома, в которых никто почти весь год и не жил. Такой в городе был и у моего тестя, Алексея Михайловича Алексеева. Именно в нём я и остановился. И я знал почти всех соседей.
Так что оставался лишь один небольшой квартал, где могла бы проживать баронесса. К моему удивлению, мичман знал, где поселилась прекрасная незнакомка. Я поднял бровь, и он смутился — что ж, ясно. Пытливый ум и жажда романтических отношений часто подталкивают таких вот молодых офицеров знать всё о девушках, которые прибывают в Севастополь. Мне даже рассказали, что баронесса прибыла с неким своим дядюшкой. Не удивлюсь, что этот дядюшка — также шпион английской разведки и вовсе никакой не дядюшка. Вероятнее всего, и Катарина — не баронесса, скорее, и имя у неё другое.
Дверь в дом, который арендовал барон Изенштадт, была распахнута.
— Мы опоздали, — тут же с досадой предположил я.
Так и было. Баронесса, как и её дядюшка, лежали в крови с перерезанными глотками.
Пришлось отвлечься, уж больно громко стал проявлять свои чувства мичман. Он вскрикнул и отбежал, но далеко не успел — его рвало от увиденного. Явно парень ещё пороху не понюхал.
Погоня, куда я отправил двоих своих бойцов в надежде, что они прочтут следы и смогут выйти на убийц девицы, ни к чему не привела. Оставалось лишь надеяться на то, что шпион Тарас сумеет быстро сориентироваться и послать разъезды на две главные дороги, ведущие из Севастополя.
— Мичман, вы в порядке? — спросил я.
— Простите, мне очень стыдно, — отвечал мичман с позеленевшим лицом.
— Предлагаю вам постыдиться позже. Нынче же сопровождайте меня к военному губернатору Морицу Борисовичу Берху, — решительно сказал я и направился на выход.
Мне было что сказать губернатору. Теперь можно высказаться. На меня совершено нападение. Кто это организовал? Да тот, что сбежал. И это будет английский командор, тут к бабке не ходи, верное дело. Вот пусть Берх и объяснит, что происходит в вверенном ему городе.
* * *
Его императорское Величество Николай Павлович был вне себя от гнева. Нет, он не уподоблялся своему отцу, не топал ногами, не кричал и не бил своих подданных. Но этот острый взгляд, который мало кто мог выдержать, не сменялся уже целый день.
— Александр Сергеевич, вам предстоит срочно отбыть в Константинополь и указать султану, что Российская империя подобного унижения терпеть не будет! — негромко, но при этом жёстко говорил государь.
— Ваша Воля будет исполнена, Ваше Императорское Величество! — отвечал стоявший перед государем Александр Сергеевич Меншиков. — Я заставлю султана изменить своё решение!
Разговор проходил в рабочем кабинете русского императора. Присутствовали самые доверенные лица: князь Воронцов, граф Чернышёв, министр иностранных дел Нессельроде. На заседании государственного совета уже был обсужден вопрос о том, что османский султан приказал передать католикам ключи от ряда христианских святынь в Иерусалиме, и что на этот выпад России нужно отвечать.
Такого демарша от турок никто не ожидал. Понятно было, что тут торчат лопоухие уши французского императора, или узурпатора, Луи Наполеона. Всем было понятно, почему Франция начинают подобные действия. Это не что иное, как месть Луи Наполеона лично русскому государю. Николай Павлович называл французского правителя «мон ами», что по-французски означает «мой друг». А должно было, по убеждению французского узурпатора, от русского императора звучать приветствие «мой брат», «мон фрер».
Николай Павлович не мог переступить через себя и назвать Луи Наполеона равным себе. Да и как это сделать? Именно русский император является гарантом существования европейских монархий. Более последовательного борца с революциями, чем Николай Павлович, нет в Европе. Потому не мог он назвать Наполеона равным себе, и не только из-за собственного самолюбия. Последствия подобного признания могли быть весьма ощутимы и на международной арене, и внутри Российского государства. Как же… Одного Наполеона победили, а нынче кланяться жалкой копии прошлого узурпатора-императора? И вот она, месть… Пока — мелочная, но как знать, что будет дальше.
— Ваше Величество, если турки будут угрожать нам войной? Я могу пообещать им войну? — уточнял чрезвычайный посол русского императора в Османской империи.
— Более того, Александр Сергеевич, мы готовы к этой войне. Остались только формальности, чтобы это утвердить. Ещё не одно поколение австрийцев должно быть нам благодарно, пруссаки слабы, да и не имеют они серьёзных интересов в балканском вопросе. Англия с нами, и англичане никогда не станут водить дружбу с Францией, — император говорил, будто убеждал сам себя.
Ведь всё складывается как нельзя лучше, чтобы окончательно решить вопрос с Османской империей. Не лишённый гордыни, император Николай Павлович хотел в памяти потомков оставить своё правление, как пример деяния столь великого, что можно было бы сравнивать со временем Петра I. А для этого нужно окончательно обезопасить пределы Русского государства и уничтожить злейшего давнего врага — Османскую империю.
Встреча в узком кругу была нужна прежде всего для того, чтобы дать последние наставления русскому посольству, отправляемому в Константинополь уже послезавтра. И у Меншикова были разработаны хитрые и унизительные для султана шаги. Россия не боялась войны, но турки, идущие на все унижения, чтобы только не воевать — тот исход, что тоже вполне устраивал русского государя.
— С посольством волю свою явил, — подвел итоги первому вопросу император. — Что у нас с подготовкой к войне? Все ли из вас хорошо изучили ту записку, что прислал Иван Фёдорович Паскевич?
Светлейший князь Иван Фёдорович Паскевич использовал ту записку, что ему предоставил молодой, заносчивый, да просто несносный ротмистр Шабарин. Сперва эти бумаги служили для увеселения, и не только генерал-фельдмаршала Паскевича, но и многих генералов, которые имели честь присутствовать на обедах у князя. Князь зачитывал им вслух те фантазии, что были изложены в записке.
Но вот через год приходят сведения, что французы и англичане существенным образом реформируют свою артиллерию. Что же это? Происходит ровным счётом то, что было написано в бумагах от Шабарина, ранее казавшихся смешными. Вот французы и англичане переводят чуть ли не половину своей армии на новейшие образцы штуцеров… Казалось, что штуцеры — медленное
