Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

- Пошли купаться, - предложил Нечаев.

- Пошли, - легко согласилась Кира.

- Я кое-чего тебе покажу, - таинственно сообщил Марат. - Ты под водой дышать умеешь?

- Да, наверно, - не совсем уверенно ответила девушка.

- Ничего страшного. Я помогу если что...

Море встретило их миллионом сверкающих теплых брызг. Солнце снова стояло в зените и глубоко пробивало толщи воды. Они нырнули, сразу, с разбегу, в теплую ласковую воду. Через минуту они уже проплывали мимо коралловых зарослей на глубине тридцати метров. Потом вышли на подводный обрыв, и Марат указал рукой на быстро приближающуюся точку. Кира через силу улыбнулась. Через десяток секунд белая акула, не менее пятнадцати метров в длину, чуть не задела их острым боковым плавником, притормаживая перед двумя фигурками, застывшими над бедной.

Марат оттолкнулся от обрыва скалы, увлекая за руку Киру, как будто думал выплыть на поверхность. Но вместо этого они застыли над темной пропастью. А вот акула, вальяжно и едва подергивая колоссальным хвостом, пристроилась прямо под ними. Марат создал обруч из мягкой кожи и набросил его на голову подводному зверю. Теперь у них было что-то вроде уздечки, и Нечаев усадил Киру сразу за плавником, сам сел за ней, прижимаясь к ее спине грудью, ерзая, устраиваясь поудобней.

Акула, набирая скорость ринулась через воду. Теплый поток пытался сорвать их со спины хищницы, но Марат держался крепко. По сути, он стал частью этой акулы... Кира в восхищении повернула к нему голову. А потом медленным движением указала пальцем вниз, в зияющую глубину, наполненную мрачной водой.

Марат отрицательно покачал головой. Максимальная глубина не так уж и велика. Семьдесят метров. Это только кажется, что дна здесь нет. Кира, как будто прочитав его мысли про метры, озарилась улыбкой. Все будет нормально, словно говорила она.

Марат направил акулу вниз. Морской зверь послушно изменил курс, и они стали стремительно проваливаться. И вот тут Марат понял, что они давно миновали отметку в семьдесят метров. Красные волосы Киры засветились, словно потухающий костер в лесу. Сам Марат никакой подсветки себе делать не стал, зато акула стала испускать голубой и довольно яркий свет. Так они проваливались в бездонную глубину. Марат с улыбкой ожидал, что же его спутница сотворит еще, и на пределе зрения увидел далеко и ниже зеленоватое свечение.

Это был город. Над ним застыли как минимум два километра толщи воды, если судить по давлению. А здесь, на дне, среди покрытых длинными водорослями скал, на широком плато - расположились здания, похожие на грибы. Между ними, устремляя тонкие шпили вверх, толпились тонкие башни. Город был безжизненным, по крайней мере никакого движения не наблюдалось.

Они оба одновременно соскользнули с шероховатой рыбьей спины, и практически синхронно сделали себе хвосты вместо ног. Марат не стал даже ломать голову, как действует это «искривление пространства». Он чувствовал, что все вокруг – эта вода, глубина, город – это все тоже самое атомное вещество, из которого состояло его рукотворное море. Вот только оно расположилось так, словно кто-то нарисовал на обычной бумаге чудесный рисунок, с перспективами, с соблюдением всех пропорций – а потом мягко скрутил его, превратил в бесконечную поверхность. И эта «кто-то» плыла сейчас рядом с ним.

Кира меж тем сосредоточенно что-то мяла в руках. Присмотревшись, Марат понял, что это пластилин, или кусок белой глины, из которого девушка лепила рыбу. Но не плоского карася, а какое-то шарообразное шипастое чудовище. Буквально через минуту эта рыба была готова. Кира выпустила ее из рук, и критически, с прищуром, рассмотрела. Потом улыбнулась. Рыба открыла выпученные глаза, и попыталась шевелить хвостом. Марат тотчас же стал увеличивать это шипастое чудовище, и остановился тогда, когда она стала размером с двухэтажный дом. Рыба с недоумением посмотрела на своих создателей, потом уловила движение наверху и ринулась, мелко и быстро вибрируя хвостом, к акуле. Раскрылась гигантская пасть, чуть ли не в половину тела. Акула попыталась увернуться, но шипастая тварь была быстрей и проворней. Несколько секунд борьбы – и вот уже одна круглая руба поедает другую, продолговатую.

Марат услышал рядом глухие хлопки. Кира, довольная и хохочущая, хлопала в ладоши, как маленький ребенок, наблюдающий за дракой двух котиков. И вот тут на Нечаева словно снизошло озарение. Он понял. Кира была охотницей, только наоборот. Она не убивала чудовищ. Она их создавала.

Следующие два часа прошли в непрерывном труде. Они вдвоем создавали всевозможные орудия для убийств и пожирания. На дне уже ползали громадные крабы, бегали лангусты размером с вагон, в песке прятались кальмары и осьминоги. Медузы, с огоньками по краям мантий, размерами с футбольное поле, лениво плыли между шпилями. В домах поселились русалки. В самом большом подводном доме, с самой высокой башней, в самом центре большого зала стоял трон, на ступенях к которому лежал трезубец «Повелителя морей».

Марат и Кира сделали так, что любой храбрец, сумевший завладеть трезубцем, мог легко с его помощью распугивать местных чудовищ. Даже создавать новых, рисуя их прямо в воде. Трезубец можно было забрать с собой – на его месте через двадцать четыре часа появлялся новый…

Когда они выбрались на берег, их лица светились от счастья. Марат оглянулся на море. Так, где то далеко, в самой темной глубине лежал таинственный и страшный город, населенный монстрами.

Это сделали они, вдвоем. Он подошел к Кире со спины и обнял ее, нежась о бархат кожи, и ощущая в ладонях восхитительную грудь. Девушка легко вырвалась, повернулась к нему лицом, и, сверкая бесенятами в глазах, легко победила грозного Маузера, за несколько движений опрокинув его в песок. С гордым видом уселась сверху.

Марат, смеясь, схватил ее за шею, легко привлек к себе гибкое тело девушки, и впился в ее губы.

Сегодня они пахли персиками.

* * *

Они пошли, держась за руки, к «гостевому замку». На этот раз Кира не исчезла, не растворилась в воздухе. Она совершенно беспечно провалялась в постели Марата три полных дня, вставая лишь иногда, в туалет, или попить с ним чаю. Зачастую вновь и вновь увлекая его в постель. А он, совершенно ошеломленный от самого себя, поддавался ей с пылкостью влюбленного мальчика.

Да он и был влюбленным мальчиком. Многолетняя ненависть на весь мир и самого себя, одиночество и озлобление требовали в его душе баланса. Марат это прекрасно понимал. Он не смог упасть на самое дно. Рациональный коммунист в его душе с трудом, но побеждал дикаря, требующего не