Фантастика 2025-39 - Екатерина Аникина
— Хорошо, сеньора, я обдумаю это предложение, — отвечал я, невольно нахмурившись, и не переставал хмуриться, когда вышел из комнаты. Что-то не нравится мне ее настроение.
Глава 18
Катерина
Медленно тянулись долгие дни моей реабилитации, если можно их было так назвать. Вечером того же дня вернулся Бордони с моим сыном, как я и полагала, ничего с ними за время дороги не произошло.
Вианео, осмотрев меня и не переставая хмуриться, очень неопределенно высказывался о том, что он все-таки думает о моих повреждениях и в итоге запер меня в комнате, из которой меня мои же собственные люди не выпускали до специального разрешения моего личного лекаря. Немного поскандалив с ним, я поняла, что проще бодаться с дубом, нежели выторговать у Вианео хоть немного свободы. Сына тоже в моей комнате не оставили, потому что мне был необходим покой, а с грудным ребенком этого никогда не будет. В итоге, я практически осталась одна, даже без возможности видеться со своим собственным ребенком.
Иван за прошедшую неделю тоже ни разу не заявился, даже, чтобы поинтересоваться моим самочувствием. Умом я понимала, что у него сейчас дел невпроворот и вообще сомневалась, что у него хватает время для сна, однако, неприятный осадок все же остался.
Несмотря на все возможные охранительные меры и лечение Вианео, лучше мне не становилось. Зато я познакомилось с такой неприятной штукой, как корсет, после которого я лично хотела прирезать кардинала, который направил меня в полет с помоста в руки Абелли, который все же умудрился смягчить удар о землю. Если бы не он, то лицо Ваньки было бы последним, что я видела в этой жизни.
Головой я ударилась знатно. Она теперь постоянно болела и кружилась, а даже мельчайший намек на еду вызывал тошноту вплоть до рвоты. Меня буквально заставляли есть, присылая Кристину, от вида которой по прошествии нескольких дней меня просто начинало мутить, вот он рефлекс Павлова в действии. Надеюсь, он пройдет, потому что девушка мне нравилась и действительно переживала за меня, сочувствуя совершенно искренне. Глядя на себя в зеркало, я не могла сдержать истерического смеха, потому что черные синяки вокруг глаз на бледно-зеленом лице, напоминали мне панду, а не молодую девушку.
Когда это сидение взаперти уже начало давить на психику, и я уже всерьез раздумывала, можно ли просто выбраться из окна во внешний мир, а если нет, то просто из него выпрыгнуть, в дверь раздался стук. Тихо закрыв окно, я подошла к двери и открыла ее, впуская внутрь гостя, который окинул меня довольно неуверенным взглядом и прошел в комнату, отвечая на приглашение.
— Вы хотели встретиться со мной? — молодой священник остановился в центре комнаты, пристально глядя на меня.
— Да, отец Орестас. Присаживайтесь, где вам будет удобнее, я с вашего позволения прилягу. — Вид священника неожиданно взволновал меня, от чего у меня поднялся пульс и стало труднее дышать. Я доковыляла до постели и рухнула в нее, проклиная всех католических святош всеми доступными мне словами.
— Я думаю, что мне лучше прийти в другое время, — он покачал головой и направился к выходу.
— Нет, стойте, подождите. Мне очень нужно с вами поговорить. — Я остановила его уже практически в дверях. После моих слов он остановился и, немного потоптавшись у входа, все же развернулся и дошел до моей кровати, садясь на ее край.
— Его величество передал вашу просьбу о встречи в тот же день, но ваш лекарь был крайне убедителен в настойчивом желании не подпускать к вам никого, и теперь я вижу, что он был прав. Ошибся он только в том, что сейчас вы способны принимать гостей. — Орестас пристально смотрел на меня, видимо, не до конца понимая, что я от него хочу и зачем настаивала на встрече. Я и сама не понимала, но какое-то чувство тревоги поселилось во мне и не желало отпускать, даже, несмотря на то, что это давление несколько снизилось по прошествии времени. Может, головой ударилась, а может и случится что-то, поэтому я не хотела упускать шанса, чтобы хоть немного обезопасить собственного сына от внешнего мира.
— Я хочу принять православную веру, отец Орестас, — не ожидая ничего подобного, он вскинулся, но довольно быстро пришел в себя.
— Что побудило вас так быстро поменять свое решение?
— Католическая церковь уже давно отринула в себе Бога, я надеюсь, что Православие сможет дать мне то, чего я долгое время была лишена — Веру. Не в Бога, нет, в него я верю, я уже говорила вам об этом. Веру в людей, которые, возможно, отличаются от католической епархии, для которой человеческая жизнь просто пустой звук. Я смотрю на вас и вижу, что есть еще надежда на то, что в людях осталось хоть что-то человеческое.
— Это неожиданно. — Он о чем-то задумался и молчал.
— После того, что произошло на площади? Это должно было быть ожидаемо и логично, — я пожала плечами.
— Я так понимаю, что вы не хотите медлить? — он улыбнулся. — Я должен рассказать вам о нашей вере, дать вам время на принятие решения, чтобы вы действовали не импульсивно и на эмоциях, а тщательно взвешивая все последствия такого принятия…
— Отец Орестас. Это обдуманное и взвешенное решение. Вы мне, благодаря моим тюремщикам, дали довольно много времени, чтобы эмоции прошли. Ваши слова не смогут меня переубедить. Когда мы можем приступить, и что от меня требуется?
— Хм, — он был явно в замешательстве. — Для этого требуется длительная подготовка. Обычно женщина удаляется в монастырь и там в течении месяца принимает окончательное решение, но… я думаю, что православная епархия не будет против, если я проведу вас коротким путем, через тайну исповеди и миропомазание.
Для меня это все было пустым звуком. Я не верила, что одна церковь и другая хоть чем-то отличаются, просто надеялась, что католического кардинала будет проще убить все же не католичке, особенно под крылом у Ивана, который и обещал принести мне его голову на блюдечке. В открытую они мне ничего сделать не смогут, так что, мне было все равно, тем более единственный раз, когда я посещала церковь — во время похорон Риарио и
