Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Поймав мой вопросительный взгляд, Борис повернулся ко мне израненной щекой.
— Его меч… меч Андрея… ему понадобилось пару ударов, чтобы сломать моё оружие! Маска защитила меня, а шлем слетел с головы.
Лучше бы твоя голова слетела с плеч! Его жидкие блеяния стали для меня обычной водой. Передо мной больше не стоял вожак и главнокомандующий. Он больше не был тем лидером, за которым можно было идти без оглядки. Но мне было любопытно, как глубоко он еще может пасть.
— А Инга? — спросил я. — Что с нашей девочкой?
— Эдгарс, я же говорил! Она погибла! На моих глазах! Я ничего не мог поделать. В пылу сражения каждый был сам за себя! Тебе не понять! Ты не сражался с нами, ты не был в гуще кровавой бойни! Погибли сильнейшие воины, в том числе и Инга. Она сражалась достойно, но ей не хватило опыта.
— Но ты вернулся!
— Рыжая… — продолжил он, — … она вовремя подоспела…
Если быть честным, я уже не слушал его. Его полезность скатилась до нуля. Ничего нового он мне не расскажет. Примерно, я знал, где искать свою маску. Ну и дела. Расклад не самый удачный, так как я подозреваю, что маска угодила в руки моего другана — Дрюни. Как бы я не изгалялся, а все дорожки ведут в это вонючее логово. Встреча со старым другом неизбежна.
Пока Борис распинался, оправдываясь как девка, запрыгнувшая в кровать к двум мужикам, я запустил руку в свою сумку. Ну, где же ты. Так, это не то… Глубже… Ага…
— Эдгарс, ты слушаешь меня?
— Да-да… — я заглянул ему в глаза.
Его улыбка превратилась в гримасу недоумения. Сам того не замечая, я обливался потом. Густые струйки стекали со лба прямо в глаза.
Губы Бориса нервно шевельнулись:
— Ты что задумал?
Я ударил.
Ножик, врученный мне Юрисом, вырвался из сумки. Я целился точно под подбородок. Я так и видел, как пробиваю ему язык и вгоняю лезвие точно в мозг, длины лезвия должно хватить. Но, я слишком сильно переоценил возможности старика. Возомнил себя каким-то профессионалом-убийцей.
Когда нож уже подлетал к щетинистому подбородку, Борис перехватил мою руку. Он так сильно сжал пальцы, что мои кости хрустнули. Глупо…
Глупо…
Попытка ударить левой рукой так же успехом не увенчалась. Рука вяло взмыла в воздух и замерла в паре сантиметров от щеки, сжавшейся в хищном оскале.
Борис врезал кулаком мне в живот, лбом разбил нос, а когда я отлетел к стене, навалился на меня всем весом, врезав плечом в грудь. Из моих лёгких выбило весь воздух, тело сковала воль. Последнее, что я помню, — висевшая на стене картина с изображением колосистого поля сорвалась с гвоздика и обрушилась углом рамы мне на голову. Струйка горячей крови пересекла затылок и затекла за шиворот моей прекрасной рубахи.
Эдгарс отключился. Старику досталось знатно, а я оказался в глубокой жопе — в прямом и переносном смысле. Это фиаско! Это полный пиздец!
На шум сбежались люди. Дверь распахнулась.
— Что тут произошло? — спросил женский голос.
— Я так и знал! — закричал Борис. — Старик хотел убить меня! Он так и остался верен Андрею. Старик выбрал для себя мир уродцев, предав нас — людей! Всё это время крыса грелась у меня на шее, жрала с моих рук.
— Но этого не может быть… — выкрикнул мужской голос. — Он помогал нам во всём…
— Ты ослеп? Посмотри на его руку. Он притащил с собой нож. Крыса! Какая же он грязная и вонючая крыса! Напал, когда мы так слабы! Я раздавлю тебя!
— Постой! — завопил женский голос. — Не надо…
— Прикончу крысу его собственным оружием…
— Борис, угомонись! — кричит мужчина. — Нужно его допросить…
— Что? Что ты хочешь услышать?
— Возможно, он многое знает. Ты только подумай?
Минута молчания показалась мне вечностью.
— Ну хорошо. Свяжите эту старую мразь и бросьте в мою комнату, и поставьте стражу. Мне надо перевести дух, а там и поговорим, если он очнётся.
Сильный пинок в живот подбросил тело Эдгарса.
Затем меня оторвали от земли и куда-то потащили.
Глава 9
Здесь, в старых кишках Эдгарса, стенки которых были покрыты окаменевшими отложениями, словно канализационные трубы годовой накипью, мне было некомфортно. Бетонные стены палаты психдиспансера были куда уютнее и теплее, несмотря на пожелтевшие от влаги потолки и опадающую со стен штукатурку. Даже панцирная кровать, скрипевшая диким визгом при каждом вращении тела не в состоянии вырвать из глубоко сна даже после приёма дюжины пилюль снотворного вперемешку с успокоительным. Но одно крепко связывает эти уродливые места — отсутствие свободы.
Когда твою душу пинками загоняют в самый тёмный угол, пряча от солнца, от голубого неба, от зелёной травы и белого снега, — человеческая сущность до последнего вздоха будет тянуться к свободе. Нужно бороться.
Свобода — выцветший лозунг нашей жалкой жизни.
Я пребывал в глубоких раздумьях, когда начал ощущать онемение во всём теле. Связанные за спиной руки горели от укусов сотни невидимых игл. Суставы ныли тупой болью. Открыв глаза, я увидел половые доски, усыпанные отпечатками грязных ботинок. Я лежал на боку. Слюни стекали с уголка губ. Жуткая жажда сжигала глотку. Разжав губы, меня тут же охватил дикий кашель, скрутивший не только живот, но и онемевшее тело.
Напротив меня стояла кровать. Неужели нельзя было меня положить на неё⁈ Что за неуважение к старшему поколению! Сволочи! Они грубо швырнули меня на порог этой роскошной комнаты; стены увешаны картинами, головами животных, пол устлан мягким ковром, а меня, словно какую-то дворнягу, бросили у двери, даже на коврик не положили.
Внутри Эдгарса вопил взъярённый перфекционист и чистюля. Дорогой костюм изрядно помялся, правый рукав так вообще послужил половой тряпкой, стерев с десяток грязных следов, а пятна крови, брызнувшей из носа на рубаху, никакая химия не выжжет. Оставалось обоссаться и мой образ вокзального бродяги закончен.
Ситуация максимально хуёвая, но выход есть всегда. По крайней мере — должен быть. Глаза Бориса ясно сказали, что с меня он так просто не слезет. Гнев его обрушится на меня в полной мере. Возникает только один вопрос — выживу я? Если так и дальше валяться — то точно нет.
Мне повезло, связаны были только руки. Без каких-либо усилий я подтянул правую ногу к
