Фантастика 2025-41 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

Короче, это не офис фирмы, это, выражаясь понятным мне языком, «адрес» или «ящик».

Распрощавшись, я вышел, но не ушёл, а направился к курящему какой-то лютый самосад, завернутый в самокрутку, охраннику.

— Здравствуйте.

— И Вам не хворать, — в отличие от той тёти мужик был расслаблен и дружелюбен.

— Я ищу фирму «Грюнк».

— Да, есть тут такое, — кивнул он. — Если склероз не подводит, двести седьмой.

— Мне директор нужен, Кармыльский, есть он на месте?

— Звыняй, паря, я охранник, за всеми не слежу.

— Ну пожалуйста, дядь! Меня начальник поругает, а я человек подневольный! Я поднимался, дёргал дверь, — соврал, потому что он мог знать что-то дополнительное и ценное знать, — На месте никого нет.

— Там деваха обычно сидит. Одна. Но я тебе так скажу, не видел никогда я никакого этого… Мыльского. Знамо дело, в другом месте сидит.

— Ну, спасибо и за это. Будем искать.

Охранник многозначительно пожал плечами.

…

Покончил с поиском фирмы «Грюнк», а вернее убедившись в том, что их офис — это «ящик» и никого я там встретить не могу даже в теории. Или могу? Кажется, мне нужен Николай Викторович.

Теперь можно в машину и на рынок.

Крошечный червячок сомнений неутомимо ковырялся во мне и стал делать это ещё сильнее, когда я прошёл мимо до боли знакомого английского клуба. Разбитые окна были закрыты деревянными щитами, дверь пострадала, но была грубо отремонтирована, на полную замену, видимо, у них не было средств или времени.

— Да етить твою налево, — раздражённо сказал я сам себе, плюнул под ноги, чего за мной случается редко и решительно шагнул к клубу.

— Да, сэр? — с бесстрастным достоинством главного камердинера Букингемского дворца спросил меня пожилой слуга за стойкой на входе в клуб.

Это самоуважение и то, что клуб продолжал функционировать после таких разрушений, на мой взгляд, было достойно похвалы, хотя зашёл сюда я не за этим.

— Айм сорри! Кен ай спик виф мистер Фредерик О′Брайан? Сенк ю.

— Yes, sir. You can wait here, — он указал мне на одну из трёх длинных лакированных лавок, куда я неспешно присел, чтобы подождать.

Слуга без внешнего проявления эмоций проследил за манёврами моей филейной части и затем величаво удалился.

Конечно, моё произношение было на уровне выпускника Березовской сельской школы для умственно отсталых уродов, коим, в сущности, я и являлся, но тем не менее, даже моё чудовищное произношение было понятно «носителю». Большего мне пока что и не требовалось.

Ясен красен, что дядька-слуга стопудово мог говорить и по-русски, всё же мы не в Йоркшире, а на границе степи, но мне показалось, что обратиться к нему на русском было неким колхозным лоском.

Через долгие четыре минуты показался и мой старый приятель, О′Брайан, который при виде меня ошеломлённо крякнул, как престарелый селезень.

Он и правда значительно сдал, словно прежняя встреча со мной состарила его на несколько лет. Он опирался на трость, при виде которой я вспомнил, что и у меня такая же есть, лежит где-то в машине.

Тростью же он и указал на выход, куда я проследовал, чтобы поговорить с ним за пределами клуба.

— Пришёл поиздеваться над стариком?

Объективно О′Брайан был младше прежнего меня, так что уж кем-кем, а стариком я его не считал.

— Нет.

— А зачем?

Мы присели на лавку и со стороны это смотрелось забавно, потому что каждый сидел на самом краю, то есть максимально далеко друг от друга. В этом было видно, что мы друг другу не доверяем, категорически и на инстинктивном уровне.

— Рассказать одну, скажем так, историю. Не возражаете?

— Ну, раз уж я оторвался от «Файненшнл…», — он достал из внутреннего кармана сигариллу, посмотрел на меня вопросительно, вздохнул, пристроил трость на лавку, достал спички и сам себе дал прикурить от зажжённой спички.

— Так вот. В одной серии охотников… Скажем так, в одном художественном произведении, была ситуация. Играли команды стороны света, то есть добра и стороны зла, то есть тьмы.

— Во что играли?

— Ну, если это важно, то в бейсбол, это такая игра, распространённая в северных штатах Америки.

— Совсем распоясались проклятые колонисты, — О′Брайан пустил струю дыма. — и что там игроки?

— Играло добро против зла. Зло постоянно жульничало. И один из главных героев был завербован в команду добра и тоже попытался жульничать. И тогда судья заметил и назначил ему штраф, наказание.

— За что?

— За то, что жульничал.

— Постой, приятель, ты сказал, что зло всё время это проворачивало?

— Да. Наши тоже самое сказали. А судья ответил, что «злу положено обманывать, юлить и мошенничать». Но если это будет делать и добро, тогда добро от зла не будет отличаться.

О′Брайан закашлялся от очередной затяжки, но после с любопытством спросил:

— Забавно. Зло и добро отличаются. А кто ты, говоришь, был тот мудрый судья?

— Смерть, — выдохнул я. О′Брайан помрачнел. — Смерть — единственное, что способно примирить добро и зло.

— То есть, ты пришёл меня убить, приятель? — с подозрением сощурился О′Брайан.

— Что? Почему? Нет. Смысл не в этом.

— А в чем смысл твоей басни?

— Это не басня. Смысл в том, что в нашей с Вами ситуации я поступил нехорошо.

— Добренького включил? — по скептически скривившемуся лицу британца было видно, что он всё помнит и ничего не забыл, и не простил. Впрочем, простить можно только того, кто просит прощения.

— Не совсем так. Я поступил так, как того требовала ситуация, я двигался к цели и не врал. Если бы потребовалось получить Ваш хладный труп, я бы его получил.

— Как поэтично. Но ты должен понимать, я сто раз пожалел, что револьвер с собой не взял.

— Понимаю. Как джентльмен Вы пристрелили бы меня, как только выдалась бы возможность. Ну, или точнее сказать, попытались бы, потому что у меня… скажем так, есть артефактная защита против огнестрела.

О′Брайан снова раздражённо крякнул и затянулся, храня молчание и ожидая продолжения моих слов.

— Я поступил в той ситуации правильно, добился цели, удержал ситуацию и получил для своего клиента контроль над фабрикой. Но теперь ситуация изменилась.

— И?

— Хочу как-то исправить ситуацию, иначе получается, что я с