Фантастика 2025-140 - Алекса Корр
Миха повернулся.
Миара вытянула ногу, и Карраго, склонившись к самой ступне, тыкал в нее пальцем.
— … это безответственно…
— Больно!
— Когда нога отвалится, будет еще больнее… воспаление началось. Ты почему…
Винченцо со вздохом вытянулся на земле, уставившись в небеса.
— Красиво… — произнес он.
— Красиво, — Миха согласился.
Только все же лифтам лучше работать, а то ведь подниматься можно еще пару дней. Или не пару… и не факт, что там вообще лестницы имеются.
Время.
Уходило.
У них. И у мира тоже. Там, внутри, что делать-то? Нет, в целом план понятен — найти это самое сердце бога и спасти мир.
— Ица, — окликнул Миха. Девчонка сидела на корточках, касаясь кончиками пальцев земли. Голову она запрокинула, и даже с виду поза её казалась на диво противоестественной. — Ица, а как это сердце выглядит-то?
— Как сердце, — она все же снизошла до ответа.
— Большое? Маленькое? Может, его вовсе вынести не получится, если очень большое.
Ица нахмурилась. Кажется, подобная мысль ей в голову не приходила. И еще больше нахмурилась. И вздохнула, признавая:
— Не знать.
Понятно. Опять искать то, что… что-то там.
— Ладно, на месте разберемся, — Миха тоже вытянулся на траве. А что, не расстраивать же ребенка невыполнимостью миссии… и гибелью мира. — Расскажи. Что знаешь… что за бог и вообще…
— Давно. Мама говорить. Рассказать. Слова…
— Я переведу, — пообещал Винченцо, садясь. — Если не утратил пока способности понимать.
— Духи добрый к ты.
— А то…
Ица кивнула и заговорила. Странный язык, то певучий, текучий, то вдруг обрывается чередой хриплых звуков, рычащих, никак не увязывающихся с тем, с певучим. Точно язык этот был создан из двух.
Или трех?
Могло бы?
Почему нет. Если есть искусственные люди — а Миха живое тому доказательство — то почему бы не возникнуть искусственным языкам. Там, в древности?
— Она говорит, что… ей рассказывала её матушка.
— Это мы поняли… ай, не тыкай! Больно же!
— А ты будь воспитанной девочкой и не перебивай брата, — наставительно произнес Карраго. — Я очень люблю сказки…
— Вот выйду за тебя замуж и начну рассказывать. Каждый вечер… о том, что голова болит…
— Я целитель, дорогая. У моей жены голова болеть не будет.
Миха подавил вздох и желание сказать всем, чтоб заткнулись. С другой стороны… это стресс. Банальный обыкновенный, когда все на грани, когда шли-шли и вот вроде бы дошли, и почти уже получилось. И не надо жилы рвать. Почти. А можно расслабиться и выплеснуть этот самый стресс ворчанием.
— Её мать относилась к особому… народу? Группе людей скорее… да, так точнее будет. Извините, перевод не всегда дословен. Как бы то ни было, они полагали себя избранными.
И снова ничего нового. С людьми случается проклятье избранности.
— И хранителями древней крови. Точнее эту кровь восстанавливали. Собирали. Кровь и… части тела? Ты уверена?
Ица кивнула.
И заговорила быстрее. Звуки снова сменились, и теперь в речи её появилось много шипящих. А еще она трогала лицо…
— Некогда народ Белой цапли вернулся из-за моря, куда ушел во время первой гибели мира.
— А их было несколько? — Карраго выпустил одну ногу и взялся за другую. Ботинок снимал сам и довольно-таки бережно.
Ица замолчала.
И кивнула.
Снова заговорила, загнув палец.
— В первый раз огонь низринулся в моря. И моря вышли из берегов, покрыв все земли… до самых горных вершин. Во второй раз пришла тьма и выпила весь жар, и мир сковали льды… и когда истаяли они силой богов, то боги сотворили тех, кто станет мир хранить. Они устали возвращать в него жизнь.
И Миха в чем-то богов этих понимал. Работаешь, стараешься, а потом раз и армагеддон все рушит.
— Тогда и появились люди. Разные. И боги расселили их по миру. Но потом… ага, она точно не помнит, потому что там все путаное, но вроде бы на мир излился огонь, и люди почти погибли. Боги опечалились, что люди слабы и дали им щит, чтобы заслоняться от гнева небес. Но оказалось, что люди слишком слабы. Что не может человек держать божественный щит. Тогда боги поделились своей кровью. И родился тот, кто был богом, но жил среди людей. И пока он рос, никто не знал, что он бог.
Очередной избранный.
Наверное, с точки зрения философии и культурологии эта конкретная история мало чем отличается от прочих, которых у каждого народа в избытке. Разве что… небеса тут имелись, и огонь всамделишний.
И почему не быть щиту?
В конце концов, если отвлечься от буквального восприятия информации.
— И когда небо вновь вспыхнуло пламенем, он поднял щит, защищая людей. А потом увел их за край мира…
— Зачем? — уточнил Карраго, разминая ноги Миары. Та прикрыла глаза и казалась спящей.
Впрочем, Миха не стал бы спешить и верить.
— Она не знает, — перевел Винченцо. — Но знает, что когда корабли мешеков достигли берегов этих и укрыли уже их, то тот, кто привел их, упал обессиленный. И тогда люди разделили его тело.
Он замолчал ненадолго.
Спросил что-то.
Кивнул.
— Люди испугались, что тот, кто был богом, встанет над ними. Они не хотели видеть над собой бога. И тогда вынули сердце из его груди. А потом взяли его кровь и семя…
— Вот все, что нужно знать о человеческой благодарности, — Карраго отпустил-таки ногу. — Сколько раз меня пытались убить благодарные пациенты, не перечесть…
Миха вздохнул.
А и вправду… в таких условиях только психопатом-параноиком и станешь. Закономерно, так сказать.
— Они хотели вовсе уничтожить тело бога, но это оказалось не в силах человеческих. И тогда его разделили и спрятали. А избранный народ… ага, они не признали власти того, кто был рожден от семени бога и напоен его кровью. Они поняли, что для спасения мира нужно возродить…
Винченцо задал еще вопрос, что-то уточняя.
— И они собирали части тела… и почти собрали. Им не хватало лица и сердца. Лик был утрачен в бою с магами, а сердце… укрыто… выходит, что тут. Как-то вот так. Но она говорит, что рассказала только то, что знает от матери. И что это может быть неправдой… и что незадолго до… всего отец брал её
