"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин
Яркий зеленый цвет у младенцев – показатель здоровья, о чем я сообщила госпоже Досси. Она важно кивнула, будто ничего иного и не думала.
Я проверила врожденные рефлексы, немного волнуясь про себя, как ничего не забыть. Безусловные рефлексы новорожденных гоблинов частично совпадали с рефлексами новорожденных человеческих детей, но были и особенности.
Я поставила малыша на стопы и чуть наклонила вперед, он принялся шагать пухлыми ножками. Перевернула на животик и подставила ладонь к подошвам – маленький гоблин оттолкнулся, будто собирался ползти.
Госпожа Досси всплеснула руками и рассмеялась:
– Ах ты, мой умница! Вы только посмотрите, еще немножко – и побежит!
Побежит-то малыш, конечно, еще не скоро, но все же значительно быстрее, чем человеческий ребенок, – в шесть месяцев.
Хватательный рефлекс можно не проверять, у гоблинов он отсутствует, зато есть так называемый рефлекс копателя. Если малыш долгое время лежит один на твердой поверхности, он начинает энергично скрести пальчиками, будто стараясь выкопать себе ямку и спрятаться. Он достался гоблинам от далеких предков, когда дети, оставшись без родителей, могли закопаться в землю и провести в состоянии глубокого сна несколько дней.
– Поздравляю, госпожа Досси, у вас прекрасный мальчуган!
– Спасибо, монна Амари! Позвольте мне за добрые вести угостить вас печеньем? Не отказывайтесь, пожалуйста. Ведь это наше традиционное печенье, которое готовится только на рождение ребенка. Каждый гость, пришедший в дом, обязан его попробовать и пожелать малышу что-то хорошее.
– Конечно!
Разве я могла отказать молодой матери в такой малости? Печенье само таяло во рту!
– А как целитель я, конечно, пожелаю вашему сыночку, чтобы он рос здоровеньким!
– Вот спасибо, монна Амари, самое нужное пожелание! Если вы хотите знать, мы все очень рады, что у мэтра Ланселота появилась такая помощница! Он, по-моему, даже спокойнее стал, улыбается чаще!
– Да? Не замечала…
– Точно, точно!
Не знаю почему, но от госпожи Досси я вышла в прекрасном настроении! То ли благодаря вкусному печенью, то ли из-за теплых слов в мой адрес. Впервые после трагического случая с Ераром на душе сделалось легко и спокойно. Что же, рождение и смерть всегда шагают рука об руку, это закон жизни… А целители – не боги.
У господина Тутто в самом деле образовались пролежни, и я затянула их магией. Правда, перед этим я едва втиснулась в крошечную гномью квартирку. Вот мэтр Ланселот, вот хитрец. Он-то знал, что не пролезет!
– Как же мэтр Ланселот сюда помещается?
– С большим трудом, милая барышня, – подмигнул мне гном.
Утро выдалось отличное. Тем удивительнее, что ноги в туфлях вдруг так устали. Ведь и прошла немного… Наверное, отекли от жары. Ничего, вернусь в клинику и остужу их в тазике с прохладной водой.
18
– Вам письмо, мэтр! – Мальчишка в форменной куртке срочной почты сунулся в дверь кабинета.
– Заходи.
Ланс обменял письмо на роспись в специальном листе – в столице такие включали десятки имен, в Свином Копытце у срочной почты сегодня оказался лишь один адресат. Дал мальчишке пару монет на чай – тот расцвел – и, наконец, сломал печать королевского архива.
– Что за бред? – переспросил Ланс сам себя вслух, дважды перечитав официальный ответ.
Что ж, придется пойти другим путем.
Он придвинул лист бумаги, взялся за перо и досадливо поморщился: чернил осталось на дне. Который день собирался заказать и все забывал, занятый делами поважнее.
Может, в кабинете, который делили Киран и Белинда, найдется лишний пузырек чернил?
Ланс открыл дверь в соседний кабинет и нос к носу столкнулся с Кираном. Вид у коллеги был не блестящий – немудрено, ночка выдалась беспокойная. Ланс отчасти понимал тех, кто оттягивает визит в клинику до последнего, в надежде, что «само пройдет». Но почему осознание, что «само» не проходит, настигает людей и нелюдей обычно под утро?
Впрочем, сейчас Киран выглядел куда лучше, чем пару часов назад, когда собирался домой.
– Что тебя принесло обратно? – не слишком вежливо поинтересовался Ланс. – Спал бы себе.
– Да собрался к прачке и обнаружил, что забыл рабочую одежду. Пришлось зайти, сейчас закину ей. – В подтверждение своих слов Киран потряс тканевым узлом.
– А у меня чернила кончились. – Ланс притворил за собой дверь. – Хотел стащить у вас и сделать вид, что так и было.
Киран ухмыльнулся. Кивнул на лист, что Ланс все еще держал в руке.
– Что-то официальное? Помочь отписку составить?
– Официальная дурость! – Внутри снова всколыхнулось раздражение. – Скажи, с каких пор статистика заболеваемости по областям стала государственной тайной?
Киран пожал плечами.
– С тех пор, как главой медицинской канцелярии стал Эрменрик Бейтс. А то ты не знаешь, каков он?
– Откуда бы? Я с ним только на балах и приемах здоровался, а говорить поводов не было.
– Ну да, ты же с ним не учился. – Киран бросил узелок на диванчик и предложил: – Давай по чаю, а?
– Может, кофе? – поинтересовался Ланс.
– Я за ночь ведро кофе выпил. Кстати, как раз печенье купил у братьев Лу. Миндальное.
Ланс не был сластеной, но время подходило к обеду, и желудок заурчал.
– Давай, – улыбнулся он. – Посиди, я заварю. Я же не с ночи.
Киран без возражений плюхнулся рядом со свертком.
– И что теперь? Если намереваешься писать мэтру Бейтсу, скажу сразу – без толку. Его девиз: «Меньше будете знать – крепче будете спать».
– Вот еще. – Ланс наполнил водой чайник и обхватил его ладонями, подогревая. – Я собираюсь самым наглым и беззастенчивым образом воспользоваться семейными связями. Лорду-канцлеру все данные принесут на блюдечке с золотой каемочкой.
Киран хохотнул.
– Удобно. Но разве ты не в ссоре с семьей? Извини, если лезу не в свое дело.
– С чего ты взял? – изумился Ланс. – Они, конечно, не одобряют вот этого всего. – Он повел рукой вокруг себя, прежде чем потянуться за фаянсовым чайником и заваркой. – Но считают, что молодым людям надо перебеситься, и клиника для бедных ничуть не хуже карт и скачек.
– Просто подумал… Ты ведь ничего особо о себе не рассказываешь, а слухи ходят разные… – Киран замялся.
– Да было бы что рассказывать, – отмахнулся Ланс и сам удивился тому, как беззаботно прозвучал его голос. – Банальная история. Думал, что у меня есть любимая и друг, а оказалось – не было ни той, ни другого.
Он ждал, что в груди снова
