"Фантастика 2025-21". Компиляция. Книги 1-25 - Blackmourne
– Вот оно как… Тогда выпьем за упокой хорошего друга и славного воина. И за упокой всех остальных, кто на стенах погиб, но не ушёл. Хозяин! Бутылку кумейрского!
– Две бутылки!
От неожиданности трактирщик несколько мгновений думал, что ослышался: две бутылки кумейрского коньяка! Это даже по нынешнему хлебному времени приличные деньги! Какое-то время Джорса хлопотал на кухне, подгонял повара с закусками для столь важных клиентов, раза три или четыре приказал самой симпатичной служанке приготовить стол… И вообще, обслуживать исключительно этих двоих по первому же требованию. Закончив суету, хозяин опять вернулся за стойку и вслушался в разговор.
– Легионеры ушли, граф у себя остаться звал. Доход с трёх дворов, место десятников в своей страже. А капитан замковый намекнул, что года через два-три на покой собирается и потому не прочь подобрать себе замену. Чтобы, мол, человек надёжный и жизнью тёртый. Ну, Хендри, понятно, сразу согласился. Ему теперь без руки как раз ко времени. Будет молодёжь гонять. Тедгар с ним остался, сам знаешь – не разлей вода. Да и возраст, обоим сорок уже. Пора и место насовсем искать, давно не сопляки по свету перекати-полем мотаться.
– А сам то? Ты-то как?
– Не могу я на месте сидеть. Хотел бы – наследовал семейное дело, а не ушёл тогда с вами.
– Неужто отказался? – изумился Перет. Стать десятником, да ещё, возможно, и капитаном графской дружины – это то, от чего презрительно морщатся лишь едва ушедшие на дорогу наёмника юнцы. – Тоже давно не мальчик, на год старше Тедгара.
– Отказался. Говорю же – не могу сидеть на месте. Ну да не сразу уехал, меня тоже зацепило. Месяца три провалялся. А как очухался, нашёл меня легат, который тогда помощью командовал. Ну и говорит: годовой ценз мастер-сержантом в учебных ротах отходишь, как положено, сразу центурионом возьму. Поскольку опытные люди всегда на вес серебра, а уж с опытом как у тебя – вдвойне. Там и до старшего центуриона недалеко. Ну, я и согласился.
Перет присвистнул:
– Ну, Бэйрд, всегда считал, что ты – голова. Ради такого я бы тоже послал графа не задумываясь.
Какое-то время мужчины почти молчали, пили коньяк и короткими тостами поминали погибшего друга. Наконец Перет спросил:
– А какой легион? Я всё смотрю, но знаки мне чего-то незнакомы.
– Пока да, – как-то странно усмехнулся Бэйрд. – Тринадцатый.
– Тринадцатый, тринадцатый… Это же штрафники! Каторжное отребье!
– Ты не прав, – попытался урезонить друга Бэйрд. – Да, это бывшие заключённые. Те, кому император недавно решил дать шанс. Вместо того чтобы сгнить в тюрьме, пусть, кто хочет, отслужит – и выйдет чистым. Да и нет у нас варнаков, душегубам ходу нет. А остальные… пусть они оступились когда-то, но всё же это люди. И не стоит сразу вешать им клеймо.
– Это не люди, – отрезал Перет и с сочувствием посмотрел на товарища. С одной стороны, впереди должность центуриона, а, может, и старшего центуриона. Должность не только хлебная, но и почётная даже среди Вольной корпорации, а потом – императорская пенсия. С другой – до этого год общаться со всяким помоями. – Может, когда-то они и были людьми. Только вот они давно продали себя ночным демонам. А насчёт «душегубам ходу нет». Вспомни банду Когтя, и что мы выволокли после облавы из логова. Вспомни ещё ту деревушку, как её? Контин. А ведь в Лох-Монаре, откуда сбежала эта падаль, по первому сроку ворьё сидело. И если бы такую дрянь вешали сразу – сколько народу в том Контине осталось в живых? Ты меня не убедишь, насмотрелся. Нелюди они, едва тюремной баланды раз хлебнут и никак натуру не поправишь. Вот увидишь, император ещё поймёт, что ошибся. И загонит эти помои гнить обратно.
***
Разговор со старым другом Бэйрд вспомнил через несколько месяцев, в конце марта. Снег уже успел сойти, но заледеневшая земля не прогрелась, а убегающая зима ещё покрывала по ночам лужи корочками льда. Стоять на продуваемом ветром плацу, особенно в одних рубахах, было несладко. В другой день сержант, может, и пожалел бы новобранцев – но не сегодня. Особенно двоих, стоявших отдельно перед строем. Справа высокий крупный парень. Матти. Пудовые кулаки и полная бесхребетность, покорность даже не тому, кто сильнее – а любому, кто попытается им верховодить, кто хоть слегка припугнёт. И в тюрьму-то, балбес, угодил так же. Землёй долги платить сложно, для этого надо одобрение имперского судьи. Вот и нашли односельчане способ, как закон обойти, расплатиться за неудачную ссуду общинным лугом. Парня обвинили в краже занятых денег и отправили в тюрьму, а на его место приняли в общину баронского слугу и отдали тому луг в вечное владение. Что новый человек со своей собственностью сделает потом, никого уже не волнует. Главное – долга ни по каким книгам нет. Дело было шито такими белыми нитками, что скажи парень на суде хоть слово, и староста сам бы пошёл на каторгу, вместе с бароном. За земельными делами следили очень сурово. Но этот баран покорно со всем согласился! Хорошо, хоть ума хватило в легион записаться… Рядом второй. Невысокий, смуглый, подвижный как ртуть. Дайви. Когда-то мелкий вор, дважды сидевший по полгода за ерунду. В третий раз схлопотал десять лет каторги как неисправимый. В тюрьме на побегушках у старших урок, здесь возомнил себя «бывалым варнаком», который быстро наведёт «подходящий порядок». И начал с самого безответного, с Матти – заставляя себе прислуживать, издеваясь и избивая.
Остальные в роте знали о происходящем с самого начала, мастер-сержант услышал только через неделю, и первое время не мог поверить. В обычных учебных центуриях мерзавца остановили бы свои – и традиции, и отношение к службе. В отрядах наёмников подобного быть не могло тем более: народ туда шёл бойкий и жёсткий, из тех, кому по домам не место… Дураков напороться спиной на меч было мало. А если и попадались, то при первом же доказанном случае помирали от отравления. Десятком ножей соседей по отряду. Здесь же на помощь парню
