Громов: Хозяин теней 5 - Екатерина Насута
Танька-таки пошла в сёстры милосердия, правда, не к Роберту, как собиралась изначально, но к Николаю Степановичу. Причём, как-то вот по-женски хитро всё обустроила. Сначала добровольная помощь в восстановлении госпиталя, что логично, потому как отчасти в его разрушении мы и виноваты. И да, Светочка тоже помогала, хотя больше занималась школой. Туда потом и перешла. А вот Татьяна в госпитале осталась. Оказалось, что ей нужны дополнительные сеансы и особые занятия, ведь процесс восстановления тканей прерывать нельзя.
И вот, она уже в штате.
Корочки ей Николай Степанович самолично выправил. А жандармерия, чувствуя свою глубокую вину перед госпиталем и целителем, поставила штемпсель о благонадёжности.
И второй — на солидной бумаге, дозволявшей нам открыть народную школу первой ступени.
Хотя, конечно, может, и не в чувстве вины дело, а в Карпе Евстратовиче, благородная физия которого на страницах газет мелькала едва ли не чаще, чем морда Слышнева.
— И что, тебе это не по вкусу? — уточнил я, разматывая цепь. А металл непростой. Надо будет забрать, в хозяйстве пригодится.
— Что именно?
— А я откуда знаю? К примеру, что она из невесты перешла в разряд сестёр.
— Это… скорее хорошо, — Мишка дёрнул дверь и та отворилась с тяжелым скрежетом. — Но в любом ином случае я не отступил бы…
— Ага, верю.
И не отступил бы. И благородство проявил бы. Да только боком бы оно вышло. Может, я и не верю в великую любовь до гробовой доски, но и на голом благородстве много не наживёшь.
Сложно всё.
С людьми.
— Так, значит, Николай Степанович постановил?
— У него есть необходимые знания. А ещё…
— А ещё он умеет молчать и не задаёт неудобных вопросов, — договорил я. — Ну что, заходим?
Женщина лежала, свернувшись клубком, обнимая себя за колени. Перчатки почти истлели, и теперь в прорехи проглядывали тёмные пальцы, словно из дерева выточенные.
Такие же запястья.
И широкие полосы браслетов. Металлических.
А ещё ошейник.
— Она была одарённой, — Мишка присел и очень осторожно убрал прядку, прилипшую к коже. — И довольно молодой… посмотри.
Смотреть не хотелось.
Я повидал прилично мертвецов. Я не боюсь их. Но мне дико не хочется смотреть в это вот лицо, которое и на лицо-то не похоже, скорее уж уродливую деревянную маску, которая ко всему от времени рассохлась и покрылась узкими продольными трещинами.
Возраст? Как он понял?
От платья остались отдельные лоскуты.
— Это форма. Высшие женские курсы. Видишь?
Не вижу. Но киваю, уточнив:
— А что за цепи?
— Блокиратор. Полагаю, чтобы не могла воспользоваться даром. И он тоже.
Следующий мертвец лежал на спине, сложив руки на груди. У него сохранилась и одежда — тёмный добротный костюм с поблескивавшими металлом пуговицами. На руках и шее те же браслеты.
— Ткань изменённая, — Мишка пощупал край штанины. — И ботинки. Обрати внимание.
Обратил.
Тёмная кожа. Каблук. И вид такой, солидный вид. Приличного господина.
— А этот ребенок, — Мишка перешёл к третьему мертвецу. — Видишь?
— Нет, — я покачал головой.
— Он в гимназической форме…
Не знаю, как он понял, что эти зелёные лохмотья — гимназическая форма.
— Они умерли не сразу. Смотри, мальчик пытался выбраться. Возможно, он был худым, надеялся, что сумеет протиснуться через прутья.
Он так и лежал, застряв в них. И…
Чтоб тебе…
Я надеюсь, что хозяйка этого места ведет свой счёт, который и предъявит ублюдку. Я тоже не хочу признавать его отцом, потому что…
— Не понятно, что они делали тут.
— Понятно, — я распрямился. — Как раз это и понятно. Смотри, парень-гимназист, молодая девушка и солидный мужчина в дорогой одежде из изменённых тканей. Полагаю, она с особыми свойствами. К примеру, не страдает от каменной пыли…
— Маг?
— Маг. Тот маг, который должен был сделать работу.
И судя по стеле, он её сделал.
— А…
— А это — его стимул сделать работу быстро и хорошо, — у меня дёрнулась щека, потому что я увидел на месте этой девчушки Татьяну. И Метельку. Он теперь тоже гимназист. И потому представилось очень даже легко. — Он взял в заложники его семью. Одно дело, когда части, но собирая… маг ведь не идиот, он бы понял, что это — что-то запрещённое. Что-то нехорошее… в здешнем мире, в… и там, помнишь? Там тоже были цепи. А значит, был бы тот, кого в этих цепях держали. Нормальный человек отказался бы от такой работы.
— А его заставили.
Мишка буквально почернел.
— Именно. Или… смотри, ту штуку поставили не сразу. Скорее всего. Сперва были бы какие-то пробы, маленькие эксперименты. Никто ж не будет вбухивать столько сил в сугубо теоретическую фиговину. Так что сначала маленькие башни, потом эта здоровая.
Я замолчал, формулируя мысль.
— Она не в один день встала. Но ведь заработала же. Зачем тогда мага держать? Его семью вот? Он ведь держал.
Я огляделся. Теперь, когда я оказался внутри камеры, стали видны детали. Длинные деревянные настилы. Нары? Мусор какой-то на них. Труха. Значит, были матрасы, одеяла.
А вон и стол.
И ведро.
— Пленники — это ещё та морока. Их и кормить надо, убирать надо. Вон, ведро выносить каждый день. Плюс ещё и напасть могут. Даже самый слабый человек напасть может. Или заболеют да помрут. Ну и тени. Для них маги — лакомый кусок, то есть ещё и защищать их приходилось. Зачем?
Мишка поглядел на останки.
— Хотя бы… хотя бы затем, чтобы убедиться, что всё работает, как должно. Смотри, проект и вправду большой. Новый. И пусть даже расчёты проводили… не могли не проводить, но всегда остаётся вероятность ошибки. Или необходимость что-то подправить, усовершенствовать.
А найти того, кто сможет подправить и усовершенствовать не так и просто.
— Вспомни, — Мишка оглядывался. — Банки. Они заполнялись неравномерно. Значит, и потоки энергетически тоже шли неравномерно. А дисбаланс опасен. Он может привести к саморазрушению системы. Любой системы… тонкая же настройка может длится месяцами, если не годами.
— И закончена она, судя по всему, не была.
В противном случае, мертвецов убрали бы.
— Да, — согласился Мишка. — Твой отец… ощущение, что он просто ушёл. Собирался вернуться. Но не вернулся…
И отнюдь не по собственной воле.
Глава 7
Глава 7
Городовой есть блюститель порядка и благочиния
