Фантастика 2025-39 - Екатерина Аникина
Внезапно, кинжальная боль в животе пронзила меня до самого мозга, от чего я упала, теряя ориентацию, и еле сдержалась, чтобы не закричать. Боль никак не отпускала меня, но я все же попыталась сесть, взглядом отмечая, что вокруг меня начинает образовываться довольно приличная лужа крови. Я не понимала, что происходит, потому что от боли находилась на грани потери сознания, только почувствовала, как меня подхватили на руки и куда-то понесли. Очередная вспышка боли наконец отключила сознание, и я погрузилась в спасительную темноту.
Счет времени я потеряла еще внизу, но периодически приходя в себя и погружаясь в новую волну боли, я снова отключалась, иногда сама, иногда после того, как мне на лицо клали какую-то вонючую мокрую тряпку. После очередного путешествия из сознания в темноту, я забылась беспокойным сном, в котором я раз за разом смотрела одну и ту же картину, где мы с Ванькой пытаемся расшифровать написанное на этих чертовых табличках. Быть вираго — позор, плотно въелось в мой мозг, но видимо недостаточно для того, чтобы я это приняла и осознала.
Потом внезапно боль ушла. Я впервые за долгое время ощутила легкость и свободу, которой мне на хватало в теле Катерины. Открыв глаза, я увидела одну из акушерок, которая погладила меня по голове и поднесла к губам кубок с какой-то жидкостью. Покорно выпив то, что предлагалось, я спокойно уснула.
Самое интересное, что я прекрасно понимала, что это сон, ведь когда до этого я еще могла видеть Ваньку, одетого в кольчужный доспех русского витязя, сидящего верхом на коне? Эта картина показалась мне настолько нереальной, что я рассмеялась, глядя на его хмурое лицо. Вечно настроенный на позитив и иронию парень не может так выразительно хмуриться. Внезапно радость и веселье прошли, оставив только пустоту, тяжелым камнем упавшую мне в грудь. Я здесь совсем одна. И никакой сон не сможет заполнить одиночество, которое становится неотъемлемой частью моего существования.
Я резко открыла глаза и сразу вытерла слезы, которые никак не хотели останавливаться. Вокруг было тихо. Слишком тихо. И светло. Осторожно сев, я увидела Ванессу, которая сидела рядом со мной на постели и клевала носом в полудрёме. Мое шевеление ее разбудило, и она сразу вскочила, чтобы открыть дверь и кликнуть Вианео. У входа в комнату стоял Бордони, который все еще нес свою вахту только почему-то непосредственно в моих покоях. Еще раз осмотрев все вокруг, я поняла, что не заметила и не почувствовала самого главного: отсутствие огромного живота. Откинув одеяло, не стесняясь капитана, который благоразумно отвернулся, посмотрела на практически плоский живот, под длинной ночной рубашкой, в которую меня переодели. Нет-нет-нет. Не может быть. Что есть сил прислушалась, так и есть, я не слышу детского плача.
— Ванесса, где мой ребенок, — я в панике начала обшаривать взглядом комнату, но ничего, что могло хоть как-то навести на ответ в поле зрения не находилось. Только было чисто, слишком чисто, учитывая ту лужу крови, в которой я сидела в атриуме. Она не ответила, только пропустила вперед доктора Вианео, который без лишних вопросов взялся за осмотр. После чего присел на кровать рядом со мной и пристально на меня посмотрел.
— Сеньора, мне очень жаль сообщать такую весть, но я не смог спасти вашего сына. Слишком тяжелую травму вы получили ранее.
— Мой сын… умер? — прошептала я, откидываясь на подушку. Духом материнства я еще до конца не прониклась, но на меня все же накатила волна обреченности и опустошения.
— Он родился уже мертвым, сеньора. Все, что я мог сделать — это попытаться не дать вам уйти следом за ним, — он продолжал смотреть на меня взглядом полным сочувствия.
— Сколько прошло времени? — хрипло поинтересовалась я, сглатывая подступивший ком.
— Двадцать часов, сеньора. — Бордони обратился ко мне. — За это время никаких новых вестей до нас не доходило. Я знал, что это первое, о чем вы спросите, когда придете в себя.
Я благодарно кивнула ему и закрыла глаза, чтобы сразу их открыть, когда в комнату после стука ворвался Луческу, наемник Бордони. Он, не глядя на меня, сразу обратился к своему капитану:
— Армия графа Риарио вошла в Рим, капитан. Сейчас они очищают проход к замку, чтобы мы смогли открыть ворота, пропустив графа внутрь без оглядки, что сюда смогут проникнуть посторонние. — Я закрыла глаза. Как я ждала этого момента ранее, и как я не хочу, чтобы это случилось сейчас. Как вести себя с Риарио, какие между ними отношения и, самое главное, как сообщить незнакомому мне мужчине, что я чуть ли не лично убила его ребенка?
Глава 8
Иван
От Твери до Москвы что-то около ста шестидесяти километров, или порядка ста пятидесяти верст. В своем времени я преодолел бы это расстояние в зависимости от различных дорожных условий за полтора — три часа. Три — это ну совсем медленно, это если бы сдуру на летней резине по снежку решил проехаться. А вот сейчас, мы шли маршем уже пятый день, но конца нашему путешествию видно пока не было. Нет, если бы конница шла налегке, то за пять дней, мы бы доскакали, при условии, что каждый воин заводного коня с собой ведет, но у нас были пушки, обозы и две сотни пехоты, на которой я все-таки настоял. Пехоту я выгреб из Москвы, стараясь по минимуму трогать посошных. Август месяц, к уборке урожая надо готовиться, а не в сомнительные авантюры Ивана третьего вписываться. Конница насчитывала три сотни рыл, или шесть сотен, если считать всадников и коней отдельно. Дорога была однотипная и унылая, часто петляла между полями, иногда заскакивая в леса. Поля были возделаны, и я зорко следил за тем, чтобы разношерстная конница, набранная почти что с бору по сосенке, не потравила посевы конями. Мне только славы разорителя земель русских не хватало,
