Пермский Губернский 7. Ультимат. Том 2 - Евгений Бергер
— Не переживайте, Господин Хоббс. Наша команда настроила «мозги» так, что мы не будем раскручивать двигатель больше семи тысяч оборотов. Соответственно — хомут выдержит, и пайпа будет на месте. Я уже просматривал такой вариант развития событий.
— Это не нарушает технику безопасности и общий технический регламент «Мирового класса». Но учтите! Если, что-то пойдёт не так — я вас предупреждал.
— Спасибо, Господин Хоббс!
Немцы продолжили изучать машины, а я отвёл Микуху в сторону.
— Я не совсем понял… О чём говорит Генрих?
— Полимерная трубка, которая ведёт воздух к двигателю — может расшириться. Это приведёт к повреждению хомута, и возможной отстыковке. Тогда воздух прекратит поступать в двигатель и всё. Гонка для нас закончена.
— Почему ты это не исправил?
— Двигатель слишком большой для этой машины. Пришлось выкручиваться, чтобы всё уместить в подкапотное пространство! Но не переживай. Если не раскручивать двигатель выше семи тысяч оборотов и держать температуру не выше ста десяти градусов — всё будет хорошо.
— Выходит, мы не можем использовать всю мощность двигателя?
— Можем. Главное — следить за показателями. На приборной панели есть все необходимые датчики.
— А если я случайно выжму восемь тысяч?
— Это очень маловероятно. Трасса в Заосиново — максимально затычная. Ты выше четвёртой передачи всё равно не уйдёшь.
— А если буду атаковать?
— Тебе не надо атаковать, Фёдор. Твоя задача — доехать до финиша.
— Ладно. А что насчёт тебя?
— Я буду обгонять на поворотах, чтобы не повышать температуру и не рисковать.
— Сомнительно, Микуха. Сейчас зима. Холодный воздух и все дела. А что будет летом?
— До лета есть время решить вопрос. Я сейчас был очень ограничен по срокам, потому пришлось действовать быстро.
— То есть, когда люди будут покупать «СуперСпорт» — у них начнутся такие же проблемы?
— Нет. У серийных машин двигатель слабее. Хоббс же сказал. Эта проблема касается только болидов из-за избыточной мощности.
— Ох… Давай после гонки ты придумаешь, как нам без проблем выжать из машины все соки? Идёт?
— Обязательно.
— Сам понимаешь. Поедем, куда-нибудь в Казань летом. А там жарит, как в аду! И что? Вместо того, чтобы контролировать соперников — будем следить за приборной панелью?
— Понимаю, Фёдор. Ещё раз говорю — у меня была задача и я её выполнил. Да, есть нюансы, которые будут исправлены. Но сейчас у нас всё хорошо.
— Ладно. Но в следующий раз лучше сразу говори, если опять появится что-то.
— Ты ж директор. Оно тебе надо?
— Я за свою продукцию отвечаю. Не ты ли сказал, что нужно уважительнее к этому относиться? Я из-за тебя пересел на «Сандаль». Или ты уже забыл?
— Помню. Просто, в очередной раз приятно удивлён, насколько ты ответственный человек.
— Привыкай, Мик. Если хочешь, что-то сделать и остаться в истории — сделай это не просто хорошо, а ВЫШЕ ОЖИДАЕМОГО. Вот к такому я стремлюсь на «Искре». Чтобы на моих машинах ездили не только таксисты и оперативники ИСБ, а вообще, все. Я почему и вернулся в автоспорт. Пора возродить доброе имя «Искры»!
— Возродим. — кивнул Микуха: — Главное, чтобы твои парни сдюжили.
— Поверь мне, они и не такое исполняли. — усмехнулся я, вспоминая, через что пришлось пройти «Рогам и Пушкам» за последние несколько месяцев.
Проверка машин заняла около двух часов. Уставшие и голодные, немецкие представители технической комиссии уселись на уличную скамейку.
— Ещё столько же… И можно выдохнуть. — тихо произнёс Хоббс.
— И не говори… Давненько я уже не делал заключение для омологации. «Мировой класс» в последнее время не балует новинками.
— Господа! — я подошёл к скамейке: — Пришло время ужина. Думаю, горячая еда придаст вам сил.
— Идеально! — в один голос ответили немецкие специалисты.
— Что ж, тогда прошу к машине.
* * *
Говорят, что самые крепкие взаимоотношения между начальником и сотрудниками выстраиваются на страхе. Но с Господином Осокиным вышло немного иначе.
Гриня видел в своем руководителе не просто предпринимателя, который может уволить и испортить репутацию, а самого настоящего бога! Вершителя судеб.
И тут уже говорил не страх, а чистое уважение. И, конечно же, желание быть причастным к огромному проекту, который совсем скоро изменит этот мир.
— Чего завтыкал? — из размышлений Гриню вывел строгий голос Бориса, который стоял неподалёку и внимательно рассматривал один из двухсот белоснежных «Стелларов».
— Прости… Задумался немного.
— Сейчас не время и не место. Я за тебя поручился. А ты мало того, что постоянно косячишь, так ещё и в облаках витаешь.
— Не-не, я просто чутка задумался над философией взаимоотношений между мной и Фёдором Александровичем.
— Думаешь, он знает о твоём существовании?
— Фёдор Александрович лично назначил меня ухаживать за Монолитом!
— Это не Монолит… И к тому же — его уже увезли.
— Тем не менее! Фёдор Александрович…
— Я тебя услышал. В общем, бери тачку и езжай на вторую парковку. — устало ответил Борис и протянул Грине рацию: — Ты едешь в шестой группе. Увы, прикрыть мы тебя не сможем. Но если случится форс-мажор — сразу говори!
— Всё будет тип-топ.
— Знаю я, как всё у тебя тип-топ бывает… — вздохнул барашек и протянул молодому бычку пистолет Стечкина: — Использовать только в крайнем случае! Головой за тачку отвечаешь.
— Принял! — Гриня взял пистолет и сразу же проверил магазин: — Я буду максимально аккуратным.
— Угу… И смотри, чтобы ни как с «Нивой» Славика.
— Нет, конечно! — бычок тут же залился краской от постыдных воспоминаний.
Дело в том, что однажды Гриня очень поверил в себя, и решил, что в семнадцать лет уже вполне можно сесть за руль. В итоге, бестолочь угнал старую «Ниву» не менее старого барашка Станислава, а затем самым наглым образом врезался в цветочный магазин. Ох, и шуму тогда было… Всей бандой кредит за ремонт витрин выплачивали.
