Прах человеческий - Кристофер Руоккио

тени под аркой колизея как будто тянулись к нам по мере приближения. Логика подсказывала, что нужный нам вход должен быть в гипогее, ниже уровня арены. Фойе за входом напоминало о былом величии. Некогда превосходный мраморный пол был выщерблен металлическими когтями нечеловеческих ног и наполовину усыпан пеплом. Тут и там лежали исполинские колонны, поваленные, как деревья, а разбитые окна билетных касс между пропускными пунктами пялились на нас, словно пустые глаза мертвецов.

В тишине был слышен только топот наших ног, эхом разносившийся до самых сводов. Солдаты Шарпа перепрыгнули через турникеты и уже поднимались по ступенькам к кольцевому проходу вокруг трибун.

– Странно, что трупов нет, – заметил один из сульшаваров – телохранителей князя.

– Non, es nonna, – ответил я на его языке. – Они увезли в космос и живых, и мертвых. Осада шла долго.

– Полный желудок – залог успешной армии, – добавил Лориан на чистом джаддианском.

Я резко покосился на коммандера. Он не говорил, что владеет джаддианским.

Интус остановился и прислонился к колонне.

– Тут было ожесточенное сражение, – сказал он, перейдя на стандартный. – Видите следы от плазмы? – указал он на глубокие черные шрамы на стене, вокруг которых серый камень оплавился и отшелушился.

Каим окинул взглядом развалины, не выключая меч из высшей материи.

– Никогда не видел таких жестоких разрушений, – произнес он на галстани для удобства Шарпа и его солдат. – На этой планете почти ничего не уцелело.

– Сюда! – крикнул в этот момент центурион, высунув голову в красном шлеме из-за арки справа от нас. – Тут есть спуск!

Валка помогла Лориану идти, и вскоре мы догнали центуриона. Шарп нашел вомиторий, проходивший по периметру вестибюля до самых трибун. В мирные времена простолюдины проходили через вестибюль и поднимались на трибуны по лестницам справа и слева, чтобы понаблюдать за кровопролитными сражениями или спортивными соревнованиями.

Теперь тут было пусто и беззвучно, если не считать шума шагов.

Нам не нужно было подниматься. Наоборот. Впереди перила и фрагмент стены были разрушены взрывом, образовав кривой каменный спуск к арене, длиной в полсотни футов.

Лориан выругался, выглянув из-за моей спины.

Мы могли приблизительно оценить масштабы разрушений еще с холма, но внутри все выглядело иначе. Сьельсины разбомбили величественный комплекс еще при первом налете на Перфугиум. Одним взрывом разрушился целый угол цирка, а на дорожках для скачек были жуткие ямы и валялись обломки стен. Под ареной виднелись этажи гипогея, напоминая торчащие кости полусгнившего трупа. Прежде там содержались звери и пленники, дожидаясь дня казни.

Солдаты Шарпа уже добрались до ограждения и постепенно спускались по склону к открытому гипогею.

– Адриан! – схватила меня за руку Валка.

Я замер, оглядываясь в поисках того, что заставило Валку говорить с таким страхом. Но ничего не видел.

Не видел.

Если бы вы были в тот момент рядом со мной, вы бы тоже ничего не заметили. Никто не замечал. Лишь слабый, но назойливый гул, словно жужжание триллионов насекомых где-то вдали или гудение турбин в глубине под слоем закаленной стали. Ничего, что заставило бы обычного человека насторожиться, если бы только прежде здесь не царила полная тишина.

Я наклонил голову и прислушался.

Слух Валки был не острее моего, зато память была. Этот звук я не слышал с того черного дня на Эуэ, и крайне редко он звучал так далеко – и так обширно.

– Нахуте, – выдохнула Валка, и я услышал то, что слышала она.

– Нахуте! – закричал я вслед за ней.

Глава 34

Стена плача

– Fos! – выкрикнул Барас, прося света.

Серое солнце Перфугиума кое-где проникало внутрь, освещая пыльные залы, но если мы рассчитывали отыскать указанный сэром Греем люк и попасть в катакомбы, то нужно было спуститься ниже, туда, куда солнце уже не доставало.

Как всегда безмолвные мамлюки почти синхронно включили встроенные в доспехи фонари. Клоны-гомункулы были исключительно послушны, можно сказать, запрограммированы через РНК еще во время созревания в резервуарах. Лучи фонарей и хрустальное сияние высшей материи осветили нам путь.

– Живее! – крикнул кто-то из солдат Шарпа.

– Попробуйте связаться еще раз! – скомандовал сам Шарп.

Я услышал, как тихо взвыла рация и затрещали помехи в динамиках впереди идущего бойца.

– Императорский штаб, это Центавр четыре-ноль-девять. Эвакуационная операция. Императорский штаб, прием!

Ничего.

– Лестница! – воскликнул еще один Драконоборец.

– Проверьте! – махнул рукой Шарп; его голос был напряжен. – У нас пара минут, прежде чем рой нас настигнет. Нужно спуститься ниже и заварить двери, если получится! Есть идеи, где этот чертов вход?

– Райнхарт говорил, что он в подземной части ипподрома, – ответил Лориан, потирая вывихнутое плечо, и выругался. – Это самоубийство! Почему, во имя Святой Земли, меня не позвали на брифинг? Я бы втолковал вам, психопатам, немножко здравого смысла!

– Лину пожалуйся! – парировал я, направляясь к найденной лестнице.

Впереди, чуть поодаль, стоял Олорин.

– Ваше высочество! Нам нужно позаботиться о вашей безопасности! – указал я на дверь.

Олорин бросил взгляд на коридор, ведущий на поверхность, и быстро что-то скомандовал Барасу на джаддианском. Младший маэскол поклонился и отступил на шаг.

– Ваше высочество! – повторил я.

Олорин подскочил ко мне, как ужаленный, тронул меня за плечо и прошел в дверь. За ним тенью проследовала Тиада, третья из маэсколов.

– Барас прикроет наше отступление, – сказал князь и поспешил вниз по лестнице за солдатами Шарпа; мамлюки за ним.

– Адриан! Идем! – позвала Валка и последовала за Олорином, но задержалась на первой ступеньке. Лориан был рядом с ней.

Я посмотрел на Бараса. Маэскол неподвижно стоял посреди коридора. Даже золотые кисточки его мандии замерли, словно высеченные из камня.

– Отойдите хотя бы за эту дверь! – крикнул я ему на джаддианском, чтобы он наверняка понял.

Барас сделал вид, что не услышал.

Выругавшись шепотом, я развернулся и захлопнул дверь. Ко мне подошел Шарп.

– Я думал, вы уже ушли, – сказал я.

Центурион помотал головой:

– Мадс меня подменяет. Вот.

Он поднял свой плазмомет, чтобы заварить дверь. Я опустил его руку.

– У нахуте нет пальцев! – прорычал я и последовал за Валкой и Лорианом. – Да и этот сумасшедший джаддианец побежит за нами, как только увидит рой.

Дроны-нахуте рано или поздно прогрызли бы даже заваренную дверь. Но если предположить, что нижние этажи гипогея остались более-менее целы, то дверь хотя бы заблокирует злобные машины и не позволит им рассредоточиться.

Я вспомнил длинную лестницу на «Тамерлане», и в груди снова все сжалось. Я заставил себя дышать, отогнал старые воспоминания. Страх отравлял, и в моем случае весьма успешно.

Не успел я миновать один пролет, как в городе взвыла пронзительная сирена и