Варлорд. Политика войны - Николай Соболев
Я медленно досчитал до десяти и выдохнул сквозь зубы — все, забудь, прошло, отрезано и быльем поросло. Дышал и повторял, что незачем ворошить прошлое, незачем жалеть о несбывшемся, у меня жена, скоро будет ребенок, вся жизнь впереди.
За этим аутотренингом я упустил все выступления с обсуждениями и включился, только когда Белл упрямо доказывал, что больше двадцати самолетов в месяц завод выпускать не может.
— У вас двадцать, в Овьедо двадцать, вы что, сговорились? — Негрин уставил тяжелый взгляд на Сурина, тот покраснел и растянул узел галстука. — Необходимо увеличить выпуск танков и самолетов!
— Мы можем увеличить, — встал я, — но у нас есть два узких места: нехватка рабочих и нехватка материалов.
— Рабочие в ополчении? — уточнил Пейро.
— Да.
— А что с материалами?
— Задерживают.
— Почему?
— Поставщики официально работают по восьмичасовом графику с двумя выходными, а на деле едва-едва тридцать часов в неделю. Помимо военной, нужна трудовая мобилизация, до окончания военных действий. Или итальянские и немецкие поставки перекроют наше производство.
— Мы за сорокачасовую неделю тридцать лет бились! — вскочил невысокий крепкий мужичок в берете. — Мы не позволим снова вводить капиталистическую эксплуатацию!
— А войска мятежников вводить позволите?
— Товарищи! — возопил мужичок, но его заткнул Негрин.
Свара между профсоюзниками и чиновниками растянулась на полчаса. Делегаты CNT и UGT требовали сохранить завоевания, их правительственные сопартийники в лице Пейро и Прието старалось достучаться до республиканского патриотизма. Гришин наблюдал свару с растущим удивлением, слушая своего переводчика — представить такое в Советском Союзе он, очевидно, не мог, о чем и сказал мне по окончании.
Мы стояли в широком коридоре, почти вестибюле — взъерошенные инженеры, красные после спора активисты и министры, Гришин прикуривал очередную папиросу, а к нам подошла Габи:
— Привет.
— Привет.
— Как семья, как жена?
Вот не прокачай я всю ситуацию на совещании, мог бы утратить контроль и брякнуть лишнего, а сейчас только улыбнулся:
— Тебя больше не волнует, что я выпускаю оружие?
— Обстоятельства изменились, — дернула плечиком Габи.
— Вот я и работал в предвидении изменений.
Морщины на лбу слушавшего наш разговор Гришина пролегли двумя складками:
— Вы что, знакомы?
— Да, сеньора Уберно преподавала в школах при Grander Inc.
— Вот оно как… Вы не заняты после совещания? Есть разговор.
— Для вас время найду.
Через час, буквально на ступенях военного министерства, я напоролся на Хэмингуэя:
— Эрнест! Когда приехал?
— Позавчера, остановился во «Флориде».
— Кольцова уже видел?
— Нет, только Эренбурга. Про Кольцова знаю, но мы никак не пересечемся.
— Вот черт, я только что сидел с ним на совещании! Знал бы — притащил сюда!
— Успеется, — Хемингуэй тряхнул мне руку. — Все, я побежал, у меня интервью на передовых позициях.
В прокуренном насквозь кабинете военного министерства добавилось телефонов на столах и карт на стенах — Северный, Сарагосский, Мадридский, Центральный и Андалусский фронты, военно-морские базы и аэродромы, порты и железные дороги. Кое-где между прямоугольничками флажков с надписями «Колонна такая-то» виднелись треугольные, вроде «5-й полк», «6-я смешанная бригада», обозначавшие регулярные формирования.
— Вы не знаете, кто так ловко застрелил Франко? — Гришин не стал тянуть кота за хвост.
— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Ходили слухи, что он подставил Санхурхо, возможно, кто-то возжелал отомстить.
— Да? Странно. Франко убит снайпером, а я слышал, что это распространенный метод среди американских гангстеров, — Гришин неотрывно глядел на меня сквозь очередной клуб дыма.
— Вы хотите сказать, что это моих рук дело? С гангстерами я действительно пересекался, они несколько раз пытались меня убить, так что мы смотрели друг на друга через прицелы.
— Наслышан, наслышан… Но в любом случае, смерть Франко очень своевременна. Там сейчас к сваре Саликета и Кейпо присоединились генералы Давила и Варела.
— Варела? Он же монархист, и за кого же он?
— Разделение в основном между офицерами и генералами Северной и Южной армий, так что особого выбора у Варелы не было, он за Кейпо.
— Надеюсь, он перессорится с этим придурком.
— Будем надеятся… — Гришин сложил перед собой руки и без перехода резко спросил: — А кто такой «товарищ Кабез»?
Особой тайны из личности Нестора Ивановича я не делал, о нем знали чуть ли не все барселонские анархисты, да и Кольцов тоже, потому ответил без колебаний:
— Махно.
— Вот как… что же, я так и предполагал. И как он?
— Бьет мятежников лучше прочих.
Гришин ухмыльнулся и смел две пустые пачки Americanos в корзину для бумаг, а я «дал стратега»:
— А вы не думали о наступлении на Мериду и Бадахос?
— Народная армия пока на такое не способна, вот, полюбуйтесь, — Гришин подал мне пару листочков сводки.
Блин, все как по нотам — революционный порыв, взаимное недоверие партийных колонн, атака под Малагой, первичный успех, отсутствие поддержки… И даже в таких условиях можно было засесть в оборону и продержаться, но — нет. Откатились в панике и даже оставили кусок своей территории.
— И это еще не самое худшее, — добавил генерал, — о наших планах фашисты узнают на следующий день!
— Ну так это же отлично!
Он даже забыл затянутся, так и смотрел на меня с замершей на полдороге рукой.
— Великолепные возможности для дезинформации!
— Я уж подумал, что вы спятили, — выдохнул Гришин.
— Нет, просто меня учили в любой ситуации искать возможности, а трудности в реализации считать не поводом для отказа, а задачей.
— Да? И как вы намерены решить задачу увеличения производства? — съехидничал главный военный советник.
— Будет сталь — будут танки. И медь, и провода, и много чего еще, из Америки не навозишься.
— Хорошо, сделаю все возможное, чтобы ваши смежники подтянулись. Ваши танки нужны позарез, без них прорывать оборону под той же Меридой невозможно. Фашисты там закопались в землю и выстроили два пояса укреплений.
— Танки не должны прорывать оборону, это же бронекавалерия!
— А как прикажете ее взламывать?
— САУ, штурмовые орудия, атакующие группы. А танки должны
