Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков
— Как думаешь, кто это? — заинтересовался я, вглядываясь в низкий силуэт противника.
— А бог его знает, Константин Николаевич, — беззаботно отозвался Лисянский. — Раз француз, стало быть, либо «Конгрев», либо «Тоннант». Как их различишь, они же одинаковые…
— Бутаков докладывал, что один из них погиб. Знать бы только кто…
— А не все ли равно? — пожал плечами капитан первого ранга. — Нам бы покончить с ним, пока остальные не подойдут, а имя и потом узнать можно.
— Тоже верно.
Все эти разговоры мы вели в той самой броневой рубке, возвышавшейся посреди каземата. Ничего такого. Квадратная башенка со стороной чуть более двух аршин, собранная из толстого бруса с толщиной стенки порядка десяти дюймов или, употребляя более привычные в будущем меры, — двухсот пятидесяти миллиметров. Поверх нашиты четыре слоя железа, примерно по дюйму каждый. То есть, еще сто миллиметров брони. Крышу хотели сделать грибовидной, и только я в последний момент вмешался и приказал все исправить.
К слову сказать, как раз сейчас такая форма не то чтобы оптимальна, но особого вреда от нее не будет. Просто бризантных взрывчатых веществ пока нет, так что осколков немного, и рикошетов можно не опасаться. Просто чует мое сердце, если не заставить делать как надо с самого начала, то потом эта форма станет освящена временем и одержанными победами. Как же, отцы деды так воевали и даже сам великий князь Константин!
На дистанции примерно в десять (или меньше) кабельтовых мы открыли огонь из погонных орудий. Все же нарезные орудия, пусть даже такие примитивные, как наши «Баумгарты второй модели», это большой шаг вперед. Бьют дальше, траектория более настильная. С первого раза, конечно, никто не попал, но легло хорошо, заставив противника занервничать. Пока перезаряжались, расстояние еще больше сократилось, и вскоре на оказавшемся напротив нас 90-пушечном линейном корабле «Дюкен» вспух разрыв.
Снаряды у нас пока двух типов. Бронебойные болванки из закаленного чугуна и фугасы, тоже чугунные, но с начинкой из черного пороха. Удара о броню такие не выдержат, но по деревянным кораблям самое то. Что касается бронебойных… пробить четыре дюйма железа они могут только в упор. Да и то половина при этом раскалывается. Пробовали делать стальные, но… во-первых, дорого, а во-вторых, хорошей стали просто нет! У нас ее почти не производят, а везти из заграницы во время войны никаких денег не хватит.
Надо сказать, союзники довольно быстро сообразили, что в прогрессе нашей артиллерии без поставок из Германии не обошлось и надавили на Северо-Германский союз. Те, конечно, побрыкались для порядка, мол, мы нейтральные и независимые, но вывоз стратегических материалов в воюющие страны, сиречь к нам, запретили. На практике все не так страшно, разве что цены повысились, но все равно неприятно. Такие вот санкции…
Глава 22
По мере сближения мы успели еще трижды поразить вражеский корабль, из-за чего на нем вспыхнул пожар. Французы не остались в долгу, но их ядра и бомбы лишь бессильно скользнули по броне «Севастополя», а потом наша колонна обрушилась на их короткий строй.
Тем временем мы смогли разглядеть в пороховом дыму и угольной копоти главную цель — броненосную батарею. Теперь я даже смог прочесть надпись на его борту. «Конгрев». Из чего следует, что «Тоннант» или, говоря по-русски, — «Громоподобный», отправился на дно, царство ему небесное! Ну туда ему и дорога, болезному!
Голенко остался верным себе и направил свой броненосец на своего французского собрата. Как поступили остальные, я в тот момент еще не видел, но мой флагман прорезал вражеский строй между уже горящим «Дюкеном» и «Турвилем», дав полный залп с обоих бортов.
Особенно досталось первому из них. Один из снарядов пробил многострадальный «Дюкен» насквозь, проделав в нем продольное отверстие, покалечив по пути полтора десятка человек и до смерти напугав остальных, после чего полетел дальше, так и не разорвавшись. Другой срезал фок-мачту, отчего та обрушилась на палубу, разогнав всю артиллерийскую прислугу. Но главный урон нанес третий, сделав пробоину в носовой оконечности, которую тут же стала захлестывать вода. А вот «Турвиль» отделался на удивление легко. Большинство угодивших в него снарядов просто прошили ему борта, умудрившись не задеть ничего важного.
Как я уже упоминал, Голенко повел свой корабль на таран. Однако капитан «Конгрева» не стал держаться за место в строю и умудрился развернуть броненосец и разойтись с «Первенцем» буквально борт о борт, обменявшись при этом залпами. К счастью для нас и, к сожалению, для французов, их 60-фунтовые пушки оказались заряжены бомбами, большая часть которых просто раскололась о нашу броню, а остальные ушли рикошетами.
А вот Голенко сумел проявить креативность, приказав зарядить свои орудия кованными железными ядрами. И, по крайней мере, часть из них смогли пробиться сквозь 114 мм железные плиты, застряв только в деревянных бортах. Особого урона от этого не случилось, но противнику стало ясно, что наглеть не стоит, поскольку следующий удар защита может и не выдержать. Последний выстрел сделала кормовая нарезная пушка, но выпущенная ей болванка лишь скользнула по французской броне.
Лихачеву повезло куда больше. Флагманский 100-пушечный «Аустерлиц» не стал ломать строй, успев дать по надвигающемуся на него монстру с чудным для иностранного уха названием — «Не тронь меня» три полновесных залпа, получив взамен всего пару попаданий из погонного орудия, не причинивших ему особого вреда. Но расстояние быстро сокращалось, и теперь уже начальник отряда показал своим подчиненным мастер-класс по утоплению супостата посредством удара в корпус.
Тяжелый кованный таран с треском проломил борт француза, войдя в того, как горячий нож входит в сливочное масло. После чего машина русского броненосца отработала назад, и обреченный корабль медленно погрузился в мутные воды Финского залива.
На долю немного отставшего «Петропавловска» достались лишь два винтовых фрегата «Эгле» и «дʼАсса», однако их капитаны не стали играть в героев и поспешили уйти, воспользовавшись своим превосходством в скорости. Все, что оставалось Клокачеву, это немного пострелять им вдогонку.
В результате сложилась немного парадоксальная ситуация. Мы сумели прорезать строй союзников, уничтожив вражеский флагман, а также повредив или разогнав остальные корабли, и теперь перед нами открылось мягкое подбрюшье противника — его транспорты. С другой стороны, счастливо избегнувший тарана
