Японская война 1904. Книга 6 - Антон Дмитриевич Емельянов
Значит, живой ее отпускать даже не собирались. Придется пачкаться еще больше.
— Эй вы, болезные! — Казуэ оделась в броню иронии, а в памяти невольно всплыла одна из фраз Макарова.
— Что? — старший банды гэнъюся повернулся в ее сторону и скорчил кривую рожу. — Падшая женщина, продавшая свою родину нашим врагам.
— И это говорят те, кто маршировал по улицам Йокогамы под иероглифами черного моря и вещал о том, что мы должны бороться со всеми вокруг. С китайцами, корейцами, Россией, Европой, Америкой… Вы много говорили, а потом просто пошли под британский сапог!
— Мы убиваем врагов Японии! Пока Британия нас прикрывает, но потом придет и ее время.
— Или же как псы вы загоните на смерть лучших сынов Японии, а потом уже в открытую ляжете под своих хозяев. Мол, не получилось, не смогли! Как можно верить тем, кто говорит о сражениях, а сами вместо этого идут служить? Как можно доверить менять будущее тем, чьи идеи и дела живут в разных мирах⁈ — Казуэ чувствовала, что молодые гэнъюся, несмотря на промытые мозги, ее слушают, и поэтому продолжала. — Вот я! Я обещала привезти Японии хлеб, и Сацума кормит не только себя, но и вас. Я обещала разобраться с теми, кто толкал нас на эту войну, я делала и буду продолжать это делать…
Старший банды как раз собирался разразиться криком, и Казуэ именно в этот момент полностью вышла из-за двери и кинула ему в грудь голову англичанина. На лице еще живого солдата из ее охранения мелькнула улыбка, и вслед за головой полетела граната. Чтобы свои больше не мучились, чтобы те, кто их пытал, отправились вслед за ними.
— А вы! — Казуэ обвела взглядом остатки молодых гэнъюся, растерявшихся и не знающих, что делать дальше. — У меня будет для вас задание!
— Какое, княжна? — один из парней выпал из ступора, подошел поближе и преклонил колено. Вот и хорошо: некоторые уроки через кровь и смерть могут усваиваться на удивление быстро.
— Я выдам вам пластины, с помощью которых вы соберете приемники…
— Мы не умеем…
— Молчать! И слушать! Найдете военных связистов, поможете им, а они помогут вам собрать приемники по той схеме, что я дам. С ними вы каждую ночь сможете слышать голос Сацумы, голос единственно свободной Японии!
— Мы будем слушать! Мы будем готовы! — вслед за первым на колени начали опускаться и другие гэнъюся.
Глава 22
Вслед за довольно тихим февралем так же спокойно прошел и март. Температура днем поднималась почти до десяти градусов, но ночью еще стабильно уходила ниже нуля. При ветрах с севера даже в довольно теплом Инкоу приходилось выгонять в море корабли, чтобы расчистить фарватер для торговцев и сбить с берега ледяной припай. Выходило, что вроде бы и весна, а вроде бы и нет. Прекрасно понимаю, почему Рожественский не спешил вести свои корабли севернее, и в то же время… Я ждал их! Потому что если они все же дойдут, то значит, что я ошибся, и будет мир. И тогда счастливее меня не будет никого.
Уж точно не в нашей части света!
— Продолжаем вести наблюдение над больными, что были прооперированы и поставлены на новый аппарат, который вы предложили… — сейчас было время доклада доктора Слащева по медицинской части, и он, скромно потупив взгляд, хвастался успехами.
Несколько вариантов аппарата Илизарова помогали восстановиться после старых травм, и, что моим врачам нравилось даже больше, они же раздвигали границы науки, позволяя писать об этом все новые и новые статьи. Что характерно: еще год назад ситуация, когда русский врач получил бы место на страницах какого-нибудь английского или французского журнала, была скорее исключением, сейчас же — они соревновались в величине гонорара, чтобы заполучить себе хоть что-то из наших исследований.
— Генерал Галифе уже ходит без боли и начал разрабатывать ногу, — продолжал Слащев. — Он также просил вас по возможности выделить ему немного времени на личный разговор.
— Постараюсь, как можно быстрее, — соврал я. Своих дел было много, и они были важнее. — А что наши солдаты?
— Четверо ветеранов смогут вернуться на службу. Еще пятеро — не пройдут комиссию, но к ним вернулась способность ходить и спать, не скрипя зубами от боли. Они счастливы уже от этого.
— Тем не менее, даже если не пройдут в строевые части, предложите работу в тылу или на заводах. Солдаты с реальным боевым опытом нам везде пригодятся.
— Кстати… — доктор Слащев на мгновение замолчал, а потом выпалил, сверкая глазами. — А новостей из Санкт-Петербурга нет? Нас не собираются возвращать назад?
Я только покачал головой. Доктор — очень хороший специалист, но очень уж его манит возможность окунуться во все возможности новой славы. Наверное, придется отпустить. Может, не в этом месяце, но в следующем, когда молодые врачи наберутся еще большего опыта. Надо будет поговорить с Татьяной, кто смог бы справиться со всей организационной работой, которую пока тянет Игорь Иванович.
И забавно: одни бегут к нам, другие от нас.
— Новые телеграммы, — в штаб заглянул Огинский.
У него свои донесения, и обычно он за компанию может и мои срочные перехватить, особенно если заметит в отправителях какое-то интересное имя.
— И от кого? — спросил я.
— От Луизы, — хмыкнул Огинский. — И на этот раз, надеюсь, вы не будете вставлять ей в письма строчки из прусских солдатских песен. Если хотите выдержать дистанцию, то для этого есть более тонкие приемы.
— Ну я же говорил. Кто бы мог знать, что фраза про старого солдата — это из какого-то романса.
Неудобно с этой французской принцессой вышло. Я-то решил, что она, как одна из тех столичных девиц, которых с каждым месяцем, несмотря на конец войны, становилось все больше, решила поиграть в романтику, а оказалось… Что это просто способ завязать диалог без ущемления традиций. Мне вот невместно было писать особам королевской крови первым, им — можно, но вот выходить сразу с деловым предложением было тоже неправильно. Поэтому орлеанцы и включили веками отработанную схему: девушка пишет молодому или не очень человеку, диалог начинается, а потом отцу или другому родственнику можно
