Меченый. Том 4. Точка кипения - Андрей Николаевич Савинков
— Передайте командиру, — в моём голосе было столько желчи, что девочка невольно отшатнулась. — Чтобы делал свою работу в соответствии с актуальными правилами, инструкциями и техникой безопасности. Я не прошу учить меня, как управлять страной, и считаю, что не должен давать советы опытному командиру воздушного судна насчёт того, как ему крутить штурвалом! Какой у нас запасной?
— Фрунзе, — слегка замявшись, ответила бортпроводница.
— Ну вот. Если КВС считает, что можно садиться здесь, пусть садится; если считает, что нужно уходить на запасной, пусть уходит. Но если мы тут гробанёмся, я предупреждаю, я в аду отберу у чертей вилы и приду лично тыкать ими в наших пилотов. Понятно?
Слишком много вот таких вопросов поступило за прошедшие дни. Если бы каждый не пытался что-то придумать, а только выполнял свои инструкции, жилось бы нам гораздо проще. Дошло до того, что от Саддама пришёл запрос на выезд из СССР. Иракский президент сейчас жил в закрытом посёлке в дальнем Подмосковье, и в общем-то дальнейшие его перемещения особо не предполагались. Зачем он был нужен нам? Ну, во-первых, вместе с собой Саддам привёз 60 тонн золота и несколько паллет — натурально, паллет, обмотанных плёнкой, сам бы не видел — не поверил бы — с американскими долларами. Все это было аккуратно оприходовано и убрано в дальнюю ухоронку. А во-вторых, во всю шёл у нас торг с американцами по поводу иракского места в ООН. Технически у нас существовало и даже «функционировало» правительство Ирака в изгнании, а вот легитимность тех ребят, которые сидели сейчас в Багдаде на американских штыках, была, мягко говоря, сомнительной.
Было понятно, что рано или поздно США смогут поменять представительство в ООН на «новое демократическое правительство», там схема в общем-то была отработана, СССР мало что мог сделать в ответ, тут право вето не канало, однако всё равно имелся кое-какой простор для торговли. Например, можно было обменять Ирак в ООН на Кампучию.
— Да, товарищ Горбачёв, — пискнула девушка и умчалась по проходу в сторону пилотской кабины. Ещё спустя минуту мы заложили очередной вираж, а КВС включил громкую связь и объявил, что по причине ухудшившейся метеоситуации мы будем садиться во Фрунзе.
Почему-то это сообщение вместо раздражения вызвало у меня, наоборот, некое умиротворение. Попадалась мне в прошлой жизни история о том, как под Смоленском поляки об русские берёзы на «тушке» разложились. Там тоже была отвратительная погода, вот только президент Польши жёстко настаивал на том, чтобы садиться, на какие-то там торжества опаздывал. Ну вот и успел. На похороны свои. А я, конечно, тороплюсь, но не на столько.
После того как осенью прошлого года, после очередного случая с разбившимся по совершеннейшей тупости самолётом, я устроил тотальную чистку руководства гражданской авиации и «Аэрофлота» с массовыми посадками и увольнениями, было решено тотально поменять подход к подготовке и переподготовке пилотов, к разбору нештатных случаев и вообще к безопасности. Ну что это за фигня, когда у нас самолёты чуть ли не каждый месяц бьются, причём постоянно по причине человеческого фактора. Почитаешь протокол расследования — и волосы на голове шевелиться начинают: хоть реально к каждому пилоту по надзирателю с палкой приставляй, чтобы бил его за любую попытку какую-то хрень спороть.
Короче говоря, была принята масштабная программа по переаттестации пилотов и наземного диспетчерского персонала, ужесточён медицинский контроль, взята в разработку программа по выборочной проверке бортовых самописцев с целью контроля соблюдения экипажем всех предписанных процедур. Запущена процедура по добровольному информированию надзорных органов о лётных происшествиях, то есть раз в год каждый пилот мог сообщить о каком-то своём или чужом непреднамеренном факапе, и такое признание автоматически исключало для него наказание. Вместо наказания тут шёл разбор ситуации и выработка мер по недопущению подобного в будущем. И наоборот, недонесение о лётных происшествиях — будь о таком станет известно — мгновенно означало для пилота чёрную метку и вылет с престижной работы.
Комплекс репрессивных и административных мер дал быстрый — жаль, что только, вероятно, временный; не было у меня веры, что он продлится хоть сколько-нибудь долго — эффект, и за прошедшие четыре месяца у нас не упал ни один самолёт. Выдающееся достижение для советской авиации.
Я же на свои похороны тоже не торопился и портить статистику авиапроисшествий не желал, поэтому мы спокойно долетели до Фрунзе, спокойно сели, собрали — на это правда ещё два часа ушло — «конвой» из местной милиции и двинули в сторону Алма-Аты. Двести с гаком километров по присыпанной снегом дороге: ещё четыре часа пути, — поэтому в столицу казахской ССР я прибыл только уже в глубокой-глубокой ночью.
Глава 15
Алма-ата
03 марта 1987 года; Алма-Ата, СССР
THE TIME: КРИЗИС В КРЕМЛЕ
Всего два года назад, когда Михаил Горбачев взошел на вершину власти в Кремле, по обе стороны Атлантики царила оптимистичная надежда. Молодой, улыбчивый технократ, казалось, был тем самым человеком, который сможет вывести Советы из застоя и открыть новую главу разрядки в отношениях с Западом.
Этим надеждам не суждено было сбыться. Вместо либеральных реформ и открытости, Горбачев показал свое истинное лицо консерватора старой закалки. Он не ослабил, а начал закручивать гайки внутри страны. Внешняя политика Кремля приобрела невиданную агрессивность: была развязана жестокая война против Пакистана, а сателлиты по СЭВ подверглись беспрецедентному экономическому прессингу, из них начали выжимать все соки для финансирования имперских амбиций Москвы.
Казалось, ничто не может остановить ястреба, притворившегося голубем. Однако, как выяснилось, даже в высших эшелонах Коммунистической партии нашлись те, кто осмелился бросить вызов своему лидеру. Именно против этих здоровых сил внутри системы и была направлена отвратительная провокация, инсценированная режимом.
На прошлой неделе государственное телевидение СССР объявило о зверском покушении на генсека на его даче, в результате которого погибла его супруга, Раиса Горбачева. Однако, по данным наших источников в разведке, эта история — не более чем циничный фарс. Реальность такова, что Горбачев и его жена уже более полутора лет находились в состоянии «гражданского развода», в то время как сам генсек был известен своими многочисленными связями на стороне. Мотивы кремлевской инсценировки очевидны: устранить политических оппонентов под предлогом борьбы с «заговорщиками».
Но далеко не все в этой «империи зла» готовы принять ложь, транслируемую с экранов. По всей стране, от Прибалтики до Дальнего Востока, вспыхнули стихийные массовые протесты. Даже введенный властями режим военного положения не смог заставить народ молчать.
Особенно
